выгоды, чем те, которых он мог бы ожидать от его преданности и услуг. Погребение Атанариха было совершено в столице Востока с соблюдением торжественных обрядов; в честь его был воздвигнут великолепный памятник, и вся его армия, подкупленная щедрой любезностью и выражениями скорби Феодосия, поступила на службу к римскому императору. Присоединение столь многочисленного отряда вестготов имело самые благотворные последствия, а совокупное влияние силы, рассудка и соблазна с каждым днем все усиливалось и расширялось. Каждый самостоятельный вождь спешил заключить отдельный договор из опасения, что в случае упорства или замедления он останется в одиночестве и что тогда он сделается жертвой гнева или правосудия победителя. Общая или, скорее, окончательная капитуляция готов состоялась через четыре года один месяц и двадцать пять дней после поражения и смерти императора Валента[411].

Вторжение и поражение гревтунгов, или остготов, в 386 году. Придунайские провинции уже высвободились из-под тяжелого гнета гревтунгов, или остготов, благодаря добровольному отступлению Алафея и Сафракса, которые были такого неусидчивого характера, что отправились искать нового поприща для грабежа и славы. Их опустошительное нашествие было направлено к западу, но мы должны довольствоваться весьма неясными и неполными сведениями об их приключениях.

Остготы оттеснили некоторые германские племена внутрь галльских провинций, заключили и вскоре вслед за тем нарушили мирный договор с императором Грацианом, проникли в неизвестные северные страны и по прошествии с лишком четырех лет возвратились с более многочисленными силами к берегам Нижнего Дуная. Их войска пополнились самыми свирепыми германскими и скифскими воинами, и римские солдаты или по меньшей мере римские историки не узнавали ни имени, ни наружности своих прежних врагов. Военачальник, командовавший на фракийской границе сухопутными и морскими военными силами, сообразил, что численное превосходство его армии может оказаться неблагоприятным для интересов государства и что варвары, опасаясь его флота и легионов, вероятно, отложат свой переход через реку до наступления зимы. Ловкие шпионы, которых он послал в готский лагерь, вовлекли варваров в пагубную для них западню. Готов уверили, что среди ночного спокойствия и мрака они могут напасть врасплох на погруженную в сон римскую армию, и вся эта легковерная масса людей стала торопливо переправляться через реку на трех тысячах лодок.

Самые отважные из остготов составляли авангард; в средине находились все остальные готские подданные и солдаты, а женщины и дети беззаботно следовали за ними позади. Для исполнения своего плана готы выбрали безлунную ночь и уже подъехали очень близко к южному берегу Дуная в полной уверенности, что им никто не помешает высадиться и что они нападут врасплох на римский лагерь. Но движение варваров было внезапно остановлено неожиданным препятствием — тройным рядом судов, крепко привязанных один к другому и представлявших неразрывную цепь, которая шла вдоль берега на протяжении двух с половиной миль. В то время как они пытались проложить себе путь и вступили в неравную борьбу с неприятелем, их правое крыло было раздавлено непреодолимым натиском целого флота галер, быстро спустившегося вниз по реке благодаря совокупному действию весел и течения. Эти военные суда, благодаря своей тяжести и своей быстроте, разбивали, топили и разгоняли топорные и легкие лодки варваров; храбрость этих последних не принесла им никакой пользы, и царь или главнокомандующий остготов Алафей погиб вместе с самыми храбрыми из своих воинов или от меча римлян, или в волнах Дуная. Последний отряд этого несчастного флота мог бы достичь противоположного берега, но отчаяние и беспорядок отняли у побежденных и способность действовать, и способность мыслить, и они стали просить пощады. В этом случае, как и во многих других, очень трудно согласовать между собой страсти и предрассудки писателей того времени. Пристрастный и недоброжелательный историк, искажающий все дела царствования Феодосия, утверждает, что император не появлялся на поле сражения до тех пор, пока варвары не были побеждены мужеством и искусством Промота[412]. А льстивый поэт, воспевавший при дворе Гонория славные подвиги и отца, и сына, приписывает эту победу личной распорядительности Феодосия и даже делает намек на то, что будто царь остготов был убит рукой самого императора[413]. Исторической истины, быть может, следует искать в середине между этими впадающими в крайности и противоречащими одно другому свидетельствами.

Поселение готов во Фракии и в Азии. 383–395 годы. Подлинный текст договора, в котором отводились готам земли для поселения, определялись их привилегии и перечислялись их обязанности, мог бы многое объяснить в истории Феодосия и его преемников. При этих последних и дух, и содержание этого странного соглашения сохранились не вполне. Опустошения, причиненные войнами и тиранией, предоставили много плодородных, но невозделанных земель в пользование тем из варваров, которые не пренебрегали земледельческими занятиями. Многочисленная колония вестготов была поселена во Фракии; остатки остготов были перевезены во Фригию и Лидию; для удовлетворения их неотложных нужд их снабдили зерновым хлебом и скотом, а для поощрения их предприимчивости их освободили на известное число лет от уплаты податей. Варвары могли бы считать себя добровольными жертвами жестокой и коварной политики императорского правительства, если бы согласились на то, чтобы их разместили по различным провинциям. По их требованию им были предоставлены в исключительное распоряжение те селения и округи, которые были назначены для их местопребывания; они по-прежнему сохраняли и распространяли свои природные нравы и язык, отстаивали в недрах деспотизма свободу своего внутреннего управления и признавали над собой верховную власть императора, не подчиняясь низшей юрисдикции римских законов и должностных лиц. Наследственные вожди племен и родов могли по-прежнему управлять своими подчиненными и в мирное, и в военное время; но звание царя было уничтожено, и готские военачальники назначались и сменялись по воле императора. Сорокатысячная готская армия постоянно состояла на службе у восточного императора, и эти надменные войска, присвоившие себе название Foederati, или союзников, отличались своими золотыми ожерельями, высоким жалованьем и чрезмерными привилегиями. К своей врожденной храбрости они присоединяли военную опытность и привычку к дисциплине, а в то время, как ненадежный меч варваров охранял империю или готовил ей новые опасности, последние искры военного гения окончательно угасали в душе римлян.

Феодосий был так ловок, что убедил своих союзников, будто мирные условия, на которые его заставили согласиться осторожность и необходимость, были добровольным выражением его искреннего дружеского расположения к готской нации. Но он прибегал к иного рода объяснениям или оправданиям в ответ на жалобы народа, громко порицавшего такие постыдные и опасные уступки. Он выставлял в самом ярком свете причиненные войной бедствия и преувеличивал первые симптомы, предвещавшие восстановление порядка, достатка и общественной безопасности. Защитники Феодосия могли, не