не так давно слупившим с нас аж три шиллинга. А-а, нет! У дальней стены, за тем столиком, где сидели мы, вжался в угол невысокий, испуганный человек в клетчатом костюме и кепи. Узкое лицо его казалось бледнее сметаны, губы тряслись, по всей видимости, он был готов упасть в обморок, но два суровых монаха придерживали его за вздрагивающие плечи.

Месье Ренар широко улыбнулся всему обществу, вежливо приподняв шляпу:

– Добрый вечер, джентльмены! Вижу, вы заметили моё маленькое сообщение?

В ответ раздалось удовлетворённое рычание. Нам навстречу шагнул совершенно седой волк, не белый, а именно седой, заметно в возрасте. Он заговорил медленно, с лёгким прикашливанием, но, несмотря на всю его внешнюю слабость, мне бы не хотелось попасться такому в зубы…

– Лис. Мы ждали тебя. Ты умеешь запомниться.

– О да, это наследственное, от мамы. Она была большая кокетка. – Учитель, не задумываясь, протянул руку волку, и тот ответил рукопожатием.

Можно было написать и «лапопожатием», не спорю, но смысл прямо сейчас изобретать новые слова, когда действие и так разворачивается чрезмерно стремительно? Только и успевай запоминать, куда уж записывать. Седой волчара кивком головы указал на свободный стол, и мой учитель принял приглашение, в свою очередь кивнув мне.

– Это мой помощник и секретарь, у меня нет от него секретов. Если что, он могила.

– Мы учтём это.

– Я имел в виду, что он будет молчать, как могила.

– Хм, вы в этом смысле… – слегка разочарованно протянул старший из монахов, и все остальные уныло повесили носы. – Теперь о деле. Где он?

– Кто? – удивился Лис.

Повисла секундная пауза. Потом волки, державшие несчастного в углу, быстро достали складные ножи.

– Ах вот вы о чём! – Мой учитель беззаботно хлопнул себя ладонью по лбу. – Этого типа мы не знаем, думаю, он нас тоже. Хотя, кстати, и мог бы! Я в том плане, что любой воспитанный джентльмен, читающий «Таймс» или «Дейли телеграф», прекрасно знает о знаменитом лисе Ренаре! Если кто не догадался, то это я…

– Мы взяли его за этим столом. Но у него нет товара. Ты нацарапал крест. Там, где он сидел. Что ты знаешь?

– Немногое. Но, честно говоря, лично я не дерзнул бы называть реликвию товаром.

По пабу прокатился дружный вздох изумления. Волки смотрели друг на друга круглыми глазами, словно бы не веря своим ушам. Вожак невольно вздыбил шерсть на загривке, встретившись с насмешливым взглядом лиса.

– Эта вещь принадлежит нам!

– Так купили бы её, и дело с концом!

– Он решил играть с нами. Врал, увиливал, повышал цену.

– Согласен, этот тип – малоприятная личность, но хуже другое. – Месье Ренар пальцем поманил волка поближе и едва ли не нос к носу прошептал: – Этот крест – подделка.

Каким образом шёпот моего учителя был услышан всеми, не знает наверняка даже Ньютон-шестикрылый. Дружный вой, полный тоски и незаслуженной обиды, взлетел под потолок. Седой волк едва не уронил нижнюю челюсть, и лис дружески приобнял его:

– Я вас понимаю, такое разочарование. Рим будет в ярости. Из-за одного лживого мерзавца вы проделали столь долгий путь, перенесли столько лишений. Кстати, что папа пообещал ему за реликвию?

– Вечное спасение души…

– Ага, значит, негодяю показалось этого мало, он захотел ещё и денег? – Месье Ренар осуждающе поцокал языком. Человек за дальним столиком пытался что-то лепетать в своё оправдание, но за раздражённым рычанием монахов слов было не разобрать. – Полагаю, именно из-за этого он и водил вас за нос, обещая отдать реликвию, но требовал оплату вперёд?

– Да…

– Дружище, разве вас не должна была насторожить эта напыщенная таинственность? Связь через газету? Конспирация на уровне сельской школы? Детские игры в шпионов?

– Он прислал нам фотографию. – Седой монах, порыскав за пазухой, беспомощно протянул нам небольшой кусочек картона, на который был наклеен дагеротип маленького серебряного креста с округлёнными перекладинами.

Мой наставник с трудом сдержал смех, едва не подавившись, хоть это было явно невежливо…

– Господи, да как вы поверили, что предмет четырнадцатого века может оставаться таким аккуратненьким и чистеньким? Да он словно вчера отштампован на местной фабрике сувениров!

– Годы не властны над святой реликвией, – неуверенно ответил волк, прекрасно понимая, что уже проиграл по всем фронтам. – Что нам делать?

– Ну не знаю… Возможно, стоит хорошенько отлупить этого прощелыгу, что решил наживаться неправедным путём на приверженцах истинной веры?

Мужчина в клетчатом костюме мигом заткнулся, но вот все монахи, наоборот, начали, рыча, засучивать рукава.

Я счёл правильным подать голос:

– Прошу прощения, сэр…

– О да! Мальчик прав. – Вставая из-за стола, лис захлопал в ладоши, переключая на себя общее внимание. – Нельзя же всем бить одного, это не по-джентльменски. С вашего разрешения, мы временно встанем на сторону негодяя и подлеца. А-а, у нас ещё есть бармен и официант! Прошу сюда, вылезайте-ка, негоже прятаться, когда вокруг кипят такие страсти.

Когда позиции были заняты и не хватало первого свистка, до вожака волков вдруг дошло.

– Но откуда ты про всё это знаешь? Это же тайна…

Месье Ренар не успел ответить, поскольку двери паба распахнулись и на пороге возникли две старухи. Сказать, что они были нетрезвы, значило погрешить против истины литров на пять-шесть в обе стороны. Они казались абсолютно ни-ка-ки-ми!

– Упс… А чё, у нас… ту-ут драка-а? – счастливо икнула моя бабуля. – Наших бью-ут?!

– Я участ-ву-ую! – старательно выговорила тётушка Эбигейл, сентиментально умиляясь: – Ре-энни, и эт… ты?! Как у вас здеся мило-о… Всем хенде хох и дранг нах остен!

Мой учитель, не задумываясь, врезал ближайшему волку с ноги по зубам, и понеслось…

В тот вечер все отвели душу и выпустили пар. Я в очередной раз убедился в том, что, когда попадаешь под замес, лучшее боевое искусство – это умение вовремя спрятаться под столом. Чернобурая старушка из Берлина дралась с редкостным самозабвением, лупив зонтиком всех подряд, не деля на правых и виноватых. Несчастный дог орал, что всех убьёт, потому что мы громим его паб, а сам кидался бутылками из-за стойки бара! Официант молча душил кого-то из монахов кухонным полотенцем. Моряки, они упрямые…

Лис боксировал воодушевлённо, чувствовалось, что после болезни он ещё не полностью вернул себе спортивную форму и сейчас словно бы тестировал возможности своего тела. Моя бабуля показала себя с лучшей стороны, уложив двух волков табуретом, а потом просто свернувшись калачиком и захрапев в пустой бочке из-под пива. Для неё бой был закончен, она победила.

Монахи-капуцины полностью втоптали в прах традиции своего миролюбивого ордена. Жадному незнакомцу (да, его же нам до сих пор так и не представили!) за алчность и обман навешали столько плюшек, что он вроде бы вообще перестал подавать признаки жизни. Но дрались