— Любимая, могу я побыть с тобой? Несмотря на все, что ты вытерпела из-за меня? Я чувствую себя дома только рядом с тобой. Но не забывай, Сесилия, я ничего не знаю о будущем. Не то, чтобы я был уверен в этом, но может появиться вдруг мужчина, который снова вызовет у меня какие-то чувства.

— Никто из женатых мужчин или замужних женщин не догадывается, какими их создал Бог, и не могут гарантировать, что не влюбятся снова.

— Это так, но мой случай намного хуже. Намного мучительнее для тебя.

Она кивнула.

— И если это случится… что тогда?

— Ничего. Я убью эти чувства и останусь с тобой, конечно же.

— Этого я бы не хотела. Ты думаешь, это может произойти?

— Нет. Я уверен, что этого не случится.

— Почему ты так уверен?

— Потому что я ощущаю в себе нечто новое.

— Ты имеешь в виду последнее событие?..

— Нет. Нечто более сильное и более надежное.

— Что же это, Александр?

Он долго смотрел ей в глаза, потом притянул ее к себе и поцеловал. Долгим, требовательным поцелуем, говорящим больше, чем все объяснения.

И когда его губы оторвались, наконец, от ее губ, он прошептал глубоко прочувствованные слова:

— Я люблю тебя, Сесилия. Я давно уже любил тебя. Единственное, чего нам не хватало, так это физической близости. Чувственной любви. И та любовь, которую я испытываю к тебе, сильнее и определеннее прежней.

Сесилия улыбалась и вытирала слезы.

— А мне не нужно рассказывать, что я испытываю к тебе?

— Расскажи!

— Был краткий миг, когда моя любовь к тебе почти угасла. Когда мне пришлось смириться с твоими наклонностями. А вообще же я любила тебя все это время. Да, почти с самого начала…

— Любимая Сесилия! Я причинил тебе столько страданий!

— Мне было хорошо с тобой, ты же это знаешь! И я вступала в этот брак с открытыми глазами. И то, что время от времени нам было трудно, не твоя и не моя вина. Только одного я не могу понять, — сказала она, еще теснее прижимаясь к нему.

— Чего же?

— Нет, мне неудобно об этом спрашивать…

— Ты ведь не боишься меня?

— Нет, я просто стесняюсь.

— А вот этого-то как раз и не нужно делать. Мы должны быть открыты друг перед другом. Думаю, что нам необходимо добиться взаимопонимания во всем.

— Но это… такое личное!

— Я хочу услышать об этом, Сесилия! Я буду несказанно рад, если ты доверишься мне.

Спрятав лицо у него на груди, она сказал:

— Как тебе удалось так быстро… войти в меня?

— Это не было так быстро, Сесилия. Уже во второй раз, когда мы были вместе, я почувствовал, что в состоянии сделать это. Но я сам не верил в это. Твоя страсть, твоя красота, твое тело возбудили меня в конце концов до такой степени, что все получилось само собой. Я был целиком захвачен этим чувством.

Сесилия покраснела.

— Именно в этой роли я раньше был сам использован другим, — добавил он, — подчиняясь его воле.

— Да, — тихо сказала она. — Думаю, что это так. Я верю, что ты с самого начала был нормальным. Но, Александр, я думаю, что эти трудные годы принесли мне пользу. Они научили меня терпимости, пониманию тех, кто не такой, как все. Я увидела мир их глазами, узнала неприязнь, глупость и презрение окружающих и поняла их бессилие.

— Все это так, Сесилия. И я — исключение. Тех, кто может изменить себя, считанные единицы. Не следует забывать, что большинство никогда не сможет измениться и будет продолжать жить своей жизнью. И единственным спасением для них является терпимость со стороны окружающих. В противном случае их жизнь превращается в ад самобичевания и стыда.

Сесилия кивнула в знак согласия.

— Ты переселишься теперь ко мне, любимый друг? Моя кровать шире.

— Да, благодарю, — ответила она, сделав книксен. — Но я бы очень хотела сохранить мою спальню в качестве своей комнаты, ведь там все мои вещи и это такая прекрасная комната!

— Разумеется! Представляю, какие большие глаза будут у Вильгельмсена!

— У Вильгельмсена? Он и виду не подаст! Но, знаешь, что я думаю?

— Что?

— Я думаю, что он обрадуется.

— Я знаю, ведь он так ценит тебя.

— Нас обоих. О, Александр, я чуть не забыла! Мама просит нас приехать на свадьбу моего двоюродного брата. Она настоятельно просит, чтобы мы приехали вдвоем.

— На свадьбу Тарье?

— Нет, его младшего брата, Бранда.

— Я встречался с ним. Но ведь он еще так молод! Сесилия смущенно улыбнулась.

— Отличительной чертой Людей Льда и Мейденов является то, что они вкушают супружеские радости заранее.

— Понимаю, — засмеялся он. — И, кстати, если его считают достаточно взрослым, чтобы идти на войну и убивать, значит, он созрел и для любви. Что он доказал на деле. Когда свадьба?

— О, Александр, ты поедешь со мной? Увидишь Гростенсхольм, Липовую аллею и другие прекрасные места, которые я с удовольствием тебе покажу! Познакомишься с Таральдом, моим братом, и с Ирьей. С их маленьким Маттиасом. Вот письмо, прочитай!

Он без труда прочитал написанное по-норвежски письмо. Ведь Лив ходила в школу Шарлотты Мейден, ее любимой тети Шарлотты, позднее ставшей ее свекровью.

— Во время Вальборгской ярмарки? — сказал Александр. — Тогда нам нужно торопиться.

Они прибыли прямо к свадьбе, и Александр сразу же стал главной персоной: у него была такая привлекательная внешность, что на него смотрели во все глаза. К тому же он был самым знатным из присутствующих — куда было до него Тарье, нотариусу и баронам Мейденам!

Даже застенчивые жених и невеста казались незначительными рядом с высокой фигурой Александра Паладина и его блестящими титулами. А староста Никлас Никлассон просто растаял от удовольствия в присутствии такого знаменитого гостя, сидящего за свадебным столом в Хегтуне и породнившегося с ним.

На свадьбе было столько родственников! От такого изобилия просто глаза разбегались.

Но юный, разрумянившийся, вспотевший жених Бранд всем понравился.

Матильда представляла собой новый тип среди далеких от предрассудков Людей Льда. Она была здоровой и полной — по той и другой причине одновременно — как и подобало быть хорошей крестьянской жене. И воспитана она была по-крестьянски. В качестве приданого она принесла восемь полотенец, восемь скатертей, шесть покрывал и так далее и тому подобное — и все это вышитое своими руками. Все было сделано очень аккуратно. Так что она очень подходила Бранду, который был немного неряшлив.

Как раз это и вызвало со стороны Сесилии не совсем приятную реплику в адрес жениха — в тот самый момент,