когда все сидели тихо, так что ее слова долго потом висели в воздухе:

— …ясно, что ты задним умом крепок!

Но вообще-то свадьба была прекрасной, с множеством дорогих подарков и множеством пьяных, валявшихся утром в сточных канавах. Беднягу Йеснера обнаружили в широкой супружеской постели Никласа Никлассона, где ему пришлось поистине воскреснуть, когда благочестивая супружеская пара вознамерилась отдохнуть после изнурительного дня. Что он делал там, так и не выяснилось, он был слишком пьян, чтобы отвечать за свои поступки.

На следующий день, когда гости еще спали, Александр и Сесилия отправились погулять. Они не спеша бродили по полям, радуясь друг другу. В толпе знакомых и незнакомых людей они еще больше сблизились.

В этот прекрасный весенний день воздух был теплым, а в молодой траве виднелись крохотные белые цветы, названия которых никто не знает.

Кто-то шел за ними по пятам мелкими, неуклюжими шагами от самого Гростенсхольма. Обернувшись, они приветливо улыбнулись, словно забыв, что хотели побыть одни.

— Я думала, что ты спишь, Колгрим, — сказала Сесилия.

Он протиснулся между ними, и они взяли его за руки.

Лицо шестилетнего мальчика было необычайно красивым. Особенно поразительными были его янтарного цвета глаза. И если бы не эти плечи, никто бы не узнал, что он был одним из замечательнейших творений Людей Льда. Точно такие плечи были когда-то у Тенгеля: широкие, заостряющиеся на плечах, как на статуэтках китайских мандаринов. Эти плечи отняли жизнь у первой невестки Сесилии, Суннивы, и она знала, что сама рискует разделить ее судьбу, если когда-нибудь соберется родить ребенка.

Думать об этом было весьма неприятно.

Они шли по Липовой аллее. Александр болтал с Колгримом, и они были удивлены его явным равнодушием к отцу, Таральду. Ирью он просто-напросто терпел, зато много говорил о младшем брате Маттиасе. Сесилии показалось, что он просто пытается закинуть удочку, узнать все, что касается его ангелоподобного брата.

Сесилия была единственной в семье, кто понимал Колгрима, и она весьма сомневалась в его доброжелательности.

«Если у меня будут дети, — подумала она, — я их даже близко не подпущу к их замечательному двоюродному братцу». Ведь к ее детям Колгрим мог питать особую неприязнь, поскольку он обожал Сесилию и не желал ни с кем делить ее благосклонность.

Он ничего не имел против родителей отца — Дага и Лив. «Уже это хорошо», — подумала Сесилия, любившая своих родителей.

Она не думала также, что Колгрим представляет опасность для будущего ребенка Бранда и Матильды. Но для Маттиаса…

«Господи, сделай так, чтобы между братьями не было раздоров», — подумала она и невольно сжала руку мальчика с такой силой, что тот с удивлением уставился на нее.

Они подошли к липам.

— Да, от заколдованных Тенгелем лип осталось только три дерева, — сказала она. — Деревья матери, отца и Аре.

— Чье это дерево? — спросил Александр, услышав ее слова.

— Я не знаю, где чье дерево, но это три самых старых дерева, самых высоких.

— Мне кажется, одна из лип выглядит неважно, — тревожно произнесла Сесилия. — Смотри, сколько сломанных веток, коры, побегов валяется на земле…

— Возможно, это белки, — сказал Александр, чтобы успокоить ее.

— Ты думаешь? Хотя, возможно…

Но она знала, что не осмелится выяснить, кому принадлежит это дерево.

Они поднялись в усадьбу.

— Вот старый дом, где жили Тенгель и Силье, — сказала она. — Теперь здесь живет Тарье. Зайдем?

— Твоя семья долго жила здесь? — спросил Александр.

— Собственно говоря, нет. Я родилась в Гростенсхольме, но я думаю, что они поселились здесь в тот год, когда родился дядя Аре. Это было в 1586 году. Моя мать родилась не здесь.

— И где же жила семья до этого?

— Все это несколько мистично. Они жили в горной долине в Трёнделаге. В долине Людей Льда, как ее называли. И люди говорили, что там было полно ведьм и колдунов.

Колгрим слушал, навострив уши.

— Первым присягнул Дьяволу Тенгель, Тенгель Злой, — продолжала Сесилия. — Или, во всяком случае, кто-то из них…

— Да, — улыбнулся Александр, — ты как-то говорила, что он закопал где-то кувшин с колдовским зельем, вызывающим силы Зла.

— Так оно и есть. Бабушка Силье вела в те годы дневник.

— Было бы любопытно его прочитать.

Сесилия улыбнулась.

— Представляю, как трудно было ей писать: образования ей явно не хватало. Я спрошу мать, где этот дневник. Я никогда не видела его. Возможно, он потерян.

— Жаль, если это так.

Они вошли в пустую прихожую дома, где их голоса отдавались эхом.

— Какой витраж! — изумленно произнес Александр. — Это же просто шедевр!

— Да, Силье училась у настоящего церковного мастера много лет назад…

Появился Тарье.

— Привет, — сказал он. — Что так рано?

— Мы разбудили тебя… — сказала Сесилия.

— Я не пил слишком много, — улыбнулся он. — И проснулся уже давно. Тебе нравятся портреты наших предков, Александр? Они весьма отличаются от портретов твоих предков!

— Я бы не сказал! — заметил Александр, глядя на прекрасный портрет Суль.

— Это моя бабушка! — с гордостью произнес Колгрим. — Она была ведьмой!

— Могу себе представить, — вздрогнул Александр. — Ее звали Суль, не так ли?

Мальчик радостно кивнул.

— Теперь я вижу, что ты похожа на нее, Сесилия. Она действительно очень красива, Колгрим! Тебе есть чем гордиться!

«Благодарю за этот косвенный комплимент», — подумала Сесилия.

Теперь Колгрим смотрел на Александра как на своего любимца.

— Она умела колдовать! — сказал он.

— Мне говорили.

— Я тоже умею!

— Не говори глупости, Колгрим, — настороженно произнесла Сесилия.

Глаза мальчика стали совершенно желтыми.

— Я умею! Это так!

— Я верю тебе, — торопливо произнес Александр. — Сесилия тоже знает, что ты это умеешь. Она просто пошутила.

Огонь в его глазах стал слабее.

Александр продолжал рассматривать портреты.

— А это Даг, такой белокурый!

Тарье засмеялся.

— На его голове осталось не так уж много белокурых волос!

Сердце Сесилии сжалось. Ей не хотелось, чтобы ее любимый отец старел.

— Ага, — сказал Александр. — А это Лив, я сразу узнал. А самый последний — Аре. Твоя бабушка, в самом деле, была хорошей художницей.

— Тебе нужно посмотреть ее живопись, ее гобелены! Увидев все это, Александр захотел взять с собой в Габриэльсхус что-нибудь — и Сесилия обещала поговорить об этом с детьми Силье.

Заметив ее незаметный кивок, Тарье взял Колгрима за руку, и они продолжали осматривать усадьбу уже вдвоем. Тарье заверил мальчика в том, что они хотят обменяться колдовским опытом — и тут уж Колгриму пришлось уступить.

Покинув Липовую аллею, они направились по лугу в сторону леса. В своей глубокомысленной беседе они шли дальше и дальше — и получилось так, что они пришли на потайное, залитое солнцем место Суль возле