военно- политической демонстрации,— сломить сопротивление российского руководства. На этот раз цель пытались поразить военно-полицейскими методами. Обсуждался план штурма Белого дома. По терминологии Крючкова, речь шла о разработке «мер по локализации возникшей напряженности в районе Белого дома»179. Эта операция предполагала совместные действия воинских подразделений министерств обороны, внутренних дел и КГБ. Армейским подразделениям десантников под командованием А. Лебедя совместно с дивизией им. Дзержинского, подчиненной МВД, поручалось блокировать Белый дом, вытеснить людей, окружавших здание, в сторону Краснопресненской набережной; отряду милиции особого назначения (ОМОН) при помощи танков поручалось прорвать баррикады, построенные вокруг здания; следом в прорыв должны были войти группы «Альфа» и «Б». «Альфа» должна была пробиться а здание, арестовать Президента России. Группа «Б» должна была уничтожить очаги сопротивления в здании, применив специальные средства. Атаку сверху должны были поддерживать вертолеты прикрытия. Общая координация операции «Гром», как назвали план штурма Белого дома, была возложена на командира группы «Альфа» генерала Карпухина. Начало штурма было назначено на 3 часа ночи 21 августа.

Однако на пути реализации этого плана возникли серьезные препятствия.

На 12 часов дня был назначен митинг в поддержку российского руководства. Москва, пережившая волну мощных митингов в 1989—1991 гг., таких многолюдных митингов, пожалуй, не знала. Все пространство вокруг Белого дома было заполнено десятками тысяч людей. Над толпой, насчитывавшей до 200 тыс. человек, реяли российские национальные флаги, флаги Украины, Литвы, Грузии. Выступления Б, И. Ельцина, его многочисленных сторонников восторженно воспринимались демонстрантами. Митинг длился около 5 (!) часов. В воздухе витала решимость неприятия ГКЧП. Рядом с Ельциным с; балкона Белого дома выступали Председатель Совета Министров России И. Силаев, исполняющий обязанности Председателя Верховного Совета России Р. Хасбулатов, вице-президент А. Руцкой, мэр Москвы Г. Попов, «отец перестройки» А. Яковлев, бывший министр иностранных дел Э. Шеварднадзе и многие другие.

Десятки и сотни тысяч людей стали, по сути, живым щитом Белого дома. Видимо, поэтому операцию по захвату Белого дома военные планировали именно на 3 часа ночи, на то время, когда вокруг здания останется мало его защитников.

Но 20 августа изменилась ситуация и с обороной здания правительства и Верховного Совета России. Усилиями генерал-полковника К. Кобеца, вице-президента А. Руцкого, начальника созданного штаба обороны Белого дома полковника А. Стерлигова разрозненные толпы людей, собравшихся защищать законную власть, превращаются в подобие воинских соединений. Среди них много военных, участников войны в Афганистане, студентов и инженеров, которым пришлось проходить подготовку офицеров запаса. В их распоряжении оказались «коктейли Молотова» — бутылки с бензином, прутья арматуры, которыми надеялись путем повреждения остановить гусеничную технику. Возникли импровизированные лазареты, дежурили врачи-добровольцы.

Изменилась — и радикально — ситуация внутри Белого дома. По-прежнему там были многочисленные журналисты. Но мало что напоминало обстановку 19 августа с его эмоциональным шоком, ощущением бессилия, неразберихи. Эти настроения стремительно уходили. В охране здания участвовали профессиональные военные, отставные офицеры спецслужб. Появилось оружие, практически отсутствовавшее в первый день. Внутренняя оборона здания обеспечивалась Службой безопасности президента под руководством А. Коржакова. На крыше здания построили защитные заграждения из бетонных плит, за которыми скрывались снайперы, готовые открыть огонь в случае появления вертолетов. Во всех многочисленных коридорах стояли наряды хорошо вооруженных людей. Были приняты меры, которые должны были затруднить действия атакующих. Громадное здание Белого дома при его внешней простоте для незнакомого с ним человека превращалось в лабиринт, чему способствовали отключенные лифты, заграждения. Деловитые, сохранявшие внешнее спокойствие сотрудники службы охраны президента попытались ограничить доступ в здание по его подземным коммуникациям, непосредственно примыкавшим к линиям метро. На этих подступах были установлены мины. Активно велась разведка. Сложилось удивительное положение: практически все переговоры по радио в частях, подчиненных ГКЧП, принимались в Белом доме. Сослуживцы, однополчане, разделенные событиями последних двух дней„ поддерживали между собой отношения, и сведения о действиях противостоявших сторон сразу же становились известными. Шла постоянная информация из войск, блокировавших Белый дом, из КГБ и его подразделений. Несомненно, были и информаторы ГКЧП среди людей, защищавших Белый дом. Информационная «прозрачность» составляла своеобразие этих событий.

Никто из людей, остававшихся в здании, не питал иллюзий по поводу итогов штурма. Было ясно, что если бы штурм состоялся, то мало кому из обитателей Белого дома удалось бы остаться в живых; впрочем, попасть в руки КГБ было еще страшнее, чем погибнуть. Слишком хорошо помнился опыт отечественной истории 1937-1938 гг. и многих других годов отечественной карательной истории. Среди переживаний защитников Белого дома господствовала в этот день спокойная ярость, злость, оскорбленное достоинство. Этот коктейль становился фактором обороны, гарантировавшим, что той же мерой будет отмерено тем, кто попытается ворваться в здание.

Вместе с тем политическое руководство России продолжало принимать меры, исключавшие возможность кровопролития для восстановления конституционного строя. В 10 часов утра российская делегация, куда вошли А. Руцкой, И. Силаев и Р. Хасбулатов, передала А. Лукьянову требования в течение 24 часов организовать встречу с Президентом СССР М. С. Горбачевым; провести независимое обследование состояния его здоровья с участием специалистов Всемирной организации здравоохранения; отменить действие чрезвычайного положения; отвести войска на место их прежней дислокации; объявить о роспуске незаконно созданного Государственного комитета по чрезвычайному положению. Лукьянов попытался отмежеваться от ГКЧП, говорил о необходимости дополнительно изучить ситуацию, настаивал, чтобы Ельцин отказался от призыва к всеобщей забастовке. По существу предложений Лукьянов ответа не дал.

По мере появления сведений о готовящемся штурме президент Ельцин издал Указ об управлении Вооруженными Силами СССР на территории России. Ельцин объявил, что впредь до восстановления в полном объеме деятельности конституционных органов и институтов государственной власти и управления Союза ССР он принимает на себя командование Вооруженными Силами на территории РСФСР начиная с 17 часов 20 августа 1991 г. Ельцин отменил все приказы Язова и Крючкова, принятые ими начиная с 18 августа, и приказал командующему Московским военным округом вернуть войска в места их прежней дислокации.

В то же время российским руководством принимались меры к созданию запасного пункта управления Россией. Давний соратник Ельцина вице-премьер правительства России О. И. Лобов с рядом сотрудников тайно выехал в район Свердловска, где находился командный пункт, приспособленный для условий военного времени. Министр иностранных дел А. В. Козырев вылетел в Западную Европу, получив полномочия представлять за границей Президента России. Министр внутренних дел РСФСР В. П. Баранников потребовал от начальников высших и средних учебных заведений МВД выслать курсантов для обороны законной власти республики.

Конфронтация нарастала. Становилось ясно, что штурм Белого дома при любом его исходе станет пролетом к гражданской войне в стране.

Планы ГКЧП начинали разваливаться. Не хотели выполнять его приказ