громко щелкнула жвачкой. – Вот!

Бадма ослабил хватку. Поступление воздуха было таким неожиданным и обильным, что Юлечка упала в обморок и закатилась под стремянку. Бадма сел на пол и заплакал.

Юлечка очнулась. Увидев рыдающего Бадму, она обняла тийрэна, нежно прижав его голову к своей груди. Так они просидели долго-долго. Каждый из них знал – то большое, что зарождалось между ними, не сможет соединить их. Нет шанса быть вместе юной девушке из Санкт-Петербурга и прожженному тийрэну из Монголии. Загадочные обстоятельства, заставившие пересечься их орбиты, как появились, так и исчезнут. Один уедет в пыль и солнце, другая останется стоять под дождем.

Бадма вытер слезы, вздохнул и встал.

– Эй, сюда! – крикнул он верным мамо, сидевшим верхом на шкафах в разных сторонах зала и старавшимся доплюнуть друг до друга.

– Пора, – сказал он Юлечке, не взглянув на нее.

Юлечка подбежала к столу, чиркнула что-то на листе бумаги и подала Бадме. «На память Бадме от Юлечки» – было написано на нем. Слова были помещены в вензель из цветов и листочков. Юлечка хорошо рисовала. Особенно вензеля.

Бадма положил бумагу в карман и исчез вместе со своими подругами. Фьють!

У Эрлика. Путь лжи

– Ну как? Принес? – грозно спросил Эрлик Бадму, когда тот, низко склонив лохматую голову, явился во дворец. – Что молчишь?

Бадма сцепил зубы. Он не знал, что сказать. Обычная бойкость покинула его. Ну, буркнет, что ничего не нашел. Ну, расскажет, как все было. Все равно не поможет. А баки забивать Эрлику – дело пустое и бесполезное. Вот и молчал Бадма, закрыв глаза и ожидая своей участи.

– А ну-ка, обыщите его! – приказал Эрлик.

Два чудхура обшарили одежду Бадмы.

– Вот, владыка! – подали они Эрлику Юлечкину записку.

– Ага! Присвоить захотел?! – грозно завопил хозяин ада, крутя в руках листок. – Зачем тебе этот сайиг, дурак? Ты же вон, ни одну не пропускаешь. Амриту пьешь ведрами, а потом как ни в чем не бывало народу голову морочишь. Эх, Бадма, Бадма! Пользуешься тем, что мать твою с детства знаю, да и тебя, заморыша, люблю.

– Так! Чудхуры! В холодный ад его! Не самый ледяной, а так, чтобы померз немного. Что еще? Вырвать ногти на руках и ногах!

– Так у него же одна нога…

– Значит, на одной, придурки! – поморщился, как от зубной боли, Эрлик. – Помаринуйте его в ящике со змеями, да отпустите. Пусть катится!

Бадма понял, что беда миновала. Он ликовал. Конечно, ему было жаль Юлечкиной записочки. Но у него оставался ее берет, который он незаметно стащил и который теперь будет нюхать и нюхать всю жизни. Признаваться же, что это не сайиг, а Юлечкины вензеля, он не собирался. Ни-ни, нельзя. Вы что?

Новый сайиг. Шигэмуни дунул

Эрлик и Манджушри делили Юлечкин вензель.

– Слушай, а если перерисовать? Как думаешь, его сила перейдет в новый? Можно было бы Абиде предложить. Не просто так, конечно. И сами бы по целому съели. А так кто его знает, помогут половинки или нет. Что скажешь, Манджа?

– Ты вечно какую-то хрень придумаешь, Эеэ43. Съели бы, и дело с концом, нет, теперь думай.

– Думай, думай, Манджа. Ты у нас умный, ты и думай. Как хочешь, а я дело говорю.

– Пошли тогда к Шигэмуни44. Нужно, чтобы он сказал над новым сайигом молитву. Только давай сначала нарисуем его.

Эрлик с Манджушри старательно стали перерисовывать Юлечкин вензель. Эрлик был левша, Манджушри поранил палец, чиня часы. Сколько они язык ни высовывали, сколько ни сопели, а вензель не выходил. Юлечка тоже девушка не простая. Нарисовала так уж нарисовала вавилонов.

– Дарька, иди-ка сюда. Помоги папе с дядей Эрликом. Перерисуй вот этот узор.

Дара-эхэ сегодня была в образе Сарасвати45 – пела, танцевала, покровительствовала искусствам. Она одним взмахом нарисовала какой-то причудливый росчерк, отдала рисунок отцу и улетела, пританцовывая.

– А что? Похож!

Шигэмуни собирался в нирвану. Для этого ему надо было очистить организм, выспаться, простить всех злодеев и т.д. Дел было много. А тут Эрлик с Манджушри, совсем не ко времени.

– Ну что еще?

– О Будда всемогущий и всеведущий! Надели силой этого сайига тот сайиг, чтобы все люди в сансаре46 обрели чистоту разума! Мы испытаем на себе первый сайиг, а потом передадим другой сайиг людям.

– Этот сайиг, тот сайиг… Что вы несете? – Будда начал раздражаться, а ему это было категорически запрещено. Пришлось бы отложить уход в нирвану, так как в таком омраченном сознании туда соваться было нельзя.

– Мы про сайиг Кашьяпы. Надо его размножить, – постарался быть предельно кратким и ясным Манджушри. Эрлик помалкивал, он при Шигэмуни терялся, чувствовал себя жалким маленьким демонишкой. Сказывалось его простецкое происхождение. Сколько он себя ни уговаривал, что достиг многого, что все сам, все сам, что он вон где, а других и не видно… Ничего не мог с собой поделать. При Шигэмуни робел.

– А-а! «Высший жизнетворец» Кашьяпы? Понятно. Покажите-ка. Как странно он выглядит. И что вы хотите?

– Дунь!47 Вдуй в него силу!

Шигэмуни дунул.

– Ну вдул, и что?

– Спасибо. Всё.

Шигэмуни пожал плечами. Заполошные какие-то.

Эрлик с Манджушри еще у ворот дворца Шигэмуни проглотили каждый свой сайиг. Постояли. Прислушались к себе. Вдруг Эрлик резко засобирался к дагиням. А Манджушри увидел вдали написанные мелким шрифтом дхарани48. Ура! Сайиги начали действовать!

– А людям, людям-то? Обещали же. Эх вы! – крикнул им вслед Шигэмуни. – Впрочем, Кашьяпа был таким фантазером, – пробормотал он. Повернулся на правый бок, подложил под щеку ладошку, вытянул ноги и был таков. Нирвана.

Эпилог

Эрлик и Манджушри благополучно здравствуют до сих пор. Эрлик все-таки ввел кисточки и помпончики для работников ада. К нему вернулись вкус к жизни, хорошее настроение от общения с дагинями и наблюдения мучений в аду. Манджушри тоже не бездельничает. Абида поручил ему разработать план всеобщего счастья. Манджа трудится. Я думаю, разработает. Ему если что поручат, он обязательно сделает. О людях они тоже подумали. Зеленая Дара-эхэ рисует и рисует сайиги. Она уже не молодая, бледная зеленость, которая была у нее раньше, потемнела, стала отдавать коричневыми тонами. Крепко зеленая, в общем. Но рисует Зеленая Дара-эхэ быстро и качественно, рука у нее верная. Шигэмуни в нирване, вдувать силу в новые сайиги некому. Но они все равно раздают их людям. И знаете? Действует. Вот что удивительно. Сайиг «Великий жизнетворец», или Bla tshe bo по-тибетски.

Вторая волна