Я крепко обнял её:

— Отдыхай, ещё есть время.

Тонни повернулась ко мне, откинув простыню, прижалась ко мне, обняв за шею, приблизила своё лицо почти вплотную к моему: глаза в глаза, губы к губам — я видел её расширенные зрачки, видел глаза, наливающиеся желанием, слышал её дыхание:

— Жорж, ты трогал меня во сне, я чувствовала. Зачем?

— Я изучал тебя

— И как?

— Мне понравилось.

— Поцелуй меня

Я молча и осторожно поцеловал Тонни: губы девчонки были тёплые и чуть влажные. Тонни ответила, так же осторожно и нежно.

— Ещё! — прошептала она.

Мы целовались долго и вкусно. Потом Тонни рывком сдёрнула с себя простыню, а с меня полотенце, прижалась ко мне всем телом:

— Хочу тебя!

Я, продолжая целоваться, стал жадно гладить роскошное тело девчонки. Тонни немного отстранялась, чтобы дать возможность моим рукам трогать её везде — тугие груди с набухшими острыми сосками, гибкую спину, крепкую попу, нетерпеливо вздрагивающие под моими руками ноги, горячий и влажный внизу живот — всю девчонку, до мельчайших подробностей. И Тонни заводилась все больше и больше: её дыхание участилось, движения стали более отрывистыми, сильными и смелыми, губы впивались в меня все требовательнее и сильнее. Тонни то закрывала глаза, слегка отстраняясь от меня, то смотрела в упор — глаза в глаза, и я видел ее расширенные бездонные зрачки. Так нельзя играть. Впрочем, какая сейчас разница — я уже не принадлежал себе. Я принадлежал бурно разгорающейся страсти и желанию. Я хочу эту девчонку…

А потом было яростное и жадное сплетение тел и рук, мужчины и женщины, обуреваемых желанием, которое, как вспышка сверхновой звезды, вдруг взорвалась страстью, страстью животной и неукротимой.

— Ты! Ты! — жарко шептала Тонни, обнимая меня с неистовством, стараясь полностью слиться со мной в одном непрерывном движении и раствориться в нем навсегда. Сколько силы и страсти в этой девчонке!

Это было долго и сладко, с неутомимым, всепоглощающим взаимным желанием.

— Ещё! Ещё! Хочу тебя!..

И вот! Навстречу друг другу! До упора, до полного слияния! И стон: тихий и долгий женский, сдавленный и победный мужчины. И вспышка энергии — казалось, что засветились небеса! Потом тихий шёпот и слияние искусанных губ, потом нежность и благодарность, чувство радостного покоя…

Потом все сначала. С начала, по кругу желания и страсти, по кругу Жизни…

И вот мы лежим на мокрых и скомканных простынях. Отдых? Награда? Наслаждение? Умиротворение? Сколько эпитетов можно найти этому состоянию?

— Не уходи сейчас, прошу тебя! Полежи возле меня! — Тонни, уткнувшись лицом в мою шею, легко и нежно гладила меня по груди, по животу…

Я, закрыв глаза, раскинувшись на спине, гладил девчонку по голове, играя ее волосами…

— Жорж! Я никогда не чувствовала себя так хорошо! Ты — просто чудо! Спасибо тебе!

Я тихо улыбался, продолжая ласкать её волосы.

— Так хорошо — расслабленно шептала девчонка, — так хорошо…

Сказать, не сказать? Вроде, как не время сейчас, но Тонни расслаблена и не сразу успеет сориентироваться. Скажу!

— Ты сейчас кто? Тонни или Дора?

— Я не знаю, правда не знаю, кто я сейчас — тихо отозвалась девушка. — Мне просто хорошо с тобой.

— Слушай! — я повернулся к лицом к лицу к девушке и внимательно посмотрел ей в глаза. — Ты не андроид, ты человек. — Я точно теперь знаю. И тогда, на шоу, я не ошибся.

Девушка улыбнулась и потянулась ко мне губами:

— Я не знаю кто я. Я ничего о себе не знаю. Я просто девушка, которая хочет и, наверное, любит тебя. Хочу, чтобы и ты любил меня, Жорж. Пусть это не навсегда, но сейчас это прекрасно…

Я ничего не успел ответить, потому что где-то недалеко грохнул взрыв, потом ещё один. Сухо застучали автоматы, а на их фоне веско и сочно пробилась дробь тяжёлых пулеметов. Началось! Что за ерунда такая, нет нигде покоя!

Секунд десять я лежал, напряжённо прислушиваясь. Стреляли, судя по звукам и снаружи, и уже внутри дома.

— Что это, Жорж? — испуганно спросила Тонни, натянув на себя простыню.

— Быстро! Вставай и одевайся! — вскочил я с кровати, натягивая трусы.

— Что происходит? — почти плачущим голосом отозвалась девчонка.

— Некогда сейчас! Я не знаю. Кто — то прорывается с боем внутрь дома. Быстро, быстро! Нужно сматываться отсюда — минута, и я был одет. Девчонка дрожащими руками надевала трусики.

Какая у неё красивая попа! — я мельком оценил скорость одевания Тонни. — Ножки тоже хороши! И грудочки как классно вздрагивают при движении. Тьфу ты! О чем это я?! Нужно выбираться из этой ловушки.

Двери не открывались: были заперты на замок снаружи. Хороши гостеприимные хозяева!

Хорошо, что дверь открывается наружу, можно попытаться выбить.

Оглянулся: Тонни, одетая, уже стояла за моей спиной.

— Оторви подол платья и тапочки одень! — бросил я девчонке и ударил ногой в область дверного замка.

Замок оказался хлипким: дверь с грохотом распахнулась, отбросив какого-то человека вглубь коридора. Пока латинос приходил в себя и сдёргивал с плеча короткий автомат, я несколькими прыжками подлетел к нему и ударил: сначала ногой, а потом, когда он упал, грузно раскинув руки, добил его короткими и жёсткими ударами в голову и по корпусу. Очухается нескоро.

Подобрал автомат, проверил обойму: тупые наконечники патронов тускло блеснули в приглушённом свете аварийного освещения. Обшарил карманы латиноса, негусто: два запасных автоматных магазина, ручная граната и мачете — большой тяжёлый тесак с широким лезвием. Ну, любят мексиканцы мачете, и владеют им отлично, как заправские мясники. Но мне он ни к чему, только руки связывает.

Вперёд, нужно спуститься на первый этаж и поискать выход на улицу, а там видно будет.

Передёрнув затвор