– Что-то случилось?

Это был красивый парень, мы сразу начали как дуры улыбаться, его мужское обаяние нас очаровало. Мы в жизни не могли подумать, что он садист и неврастеник.

Вечером он пришел домой. Мы встретили Надин на факультете утром, сообщили ей свои впечатления.

– Какой у тебя муж красавец! Какие яблоки красивые тебе купил!

– Какие яблоки? – спросила она.

– Как? Два мешка прекрасных яблок!

Никаких яблок домой Гасан не принес. Мы начали гадать, где яблоки зависли.

– Скорее всего, он выгрузил их где-то рядом, по пути домой…

– Не важно, девочки, – сказала Надин. – Это уже не важно.

Яблоки были осенью, а весной она показала нам свежие синяки. Муж избил ее ночью и ушел, а она побежала бросаться с балкона. После этого она нам и рассказала свою историю, которая начиналась романтично, как в индийском кино.

Девушка и парень, молоденькие, красивые, из маленького города, который спрятался высоко в горах, приехали учиться в Россию. Вскоре парень свою учебу бросил, на строительном факультете ему было сложно и скучно, на овощном рынке он нашел компанию повеселее. Девушка, наоборот, была отличница, она была из семьи учителей и выросла на книжках. В один прекрасный день на дискотеке они встретились, обрадовались, что они оба здесь из одного города… И парень влюбился.

– Он влюбился?

Мы потеряли все ориентиры, нам было сложно вообразить, как влюбляются садисты.

– Влюбился… – повторила Надин. – Гасан начал приходить к нам на факультет, на танцы, начал меня провожать. Держал за руку, у нас все строго, только за руку держал, но и это с моей стороны была вольность. За руку я сразу разрешила, потому что он мне сильно понравился. Вы его видели, он симпатичный, умеет посмотреть на девушку. Мне было приятно, что такой парень меня провожает. Я с ним прощалась вот тут у нас перед входом, убегала к себе в комнату, а он у меня под окнами стоял.

– А что не постоять? Отчислили, делать нечего, времени навалом…

– Да… – она вздохнула. – Стоит под окном и смотрит, а я выглядываю. Он все ходит, ходит под окном… Потом он попросил поцеловать. Спросил меня: «Можно я тебя поцелую в губы». Для меня это было очень серьезно, нас родители строго воспитывали, поцелуй для меня был тогда… как сейчас секс для молодежи. И я не разрешила, я сказала, только если папа нам разрешит встречаться. Он все равно поцеловал, немножко, только дотронулся. Я убежала и написала отцу письмо, рассказала ему, какой парень за мной ухаживает. Папа знал его семью, город маленький у нас, все знакомы. Он знал, что Гасан бросил учебу, его родители были необразованные люди. В общем, папа сказал, что семья плохая, что парень несерьезный, и запретил. Он написал: «встречаться и даже разговаривать с ним запрещаю».

– Папа учитель?

– Да, русский язык и литература.

Сейчас мы все дальнейшее, что случилось в этой истории, свалим на папу. Он совершил большую педагогическую ошибку. Чтобы кому-то что-то в этой жизни запрещать, нужно иметь статус Господа Бога, и даже в этом случае нет гарантий, что тебя послушают. Отец был директором школы, уважаемый в городе человек. Ученики и собственные дети его обычно слушались, он был уверен, что дочь ему не станет врать. Возможно, если бы папа был учителем географии, он посмотрел бы на ситуацию иначе. Он не учел расстояние, от нас до вершин Северного Кавказа три тысячи километров. Его письмо к родимой дочке шло неделю, а Гасан жил в соседнем общежитии, со студентами-земляками. Ему до Надин было всего метров пятьсот. Он пробегал до ее комнаты за минуту и подсовывал под дверь записочку: «Я тебя люблю, я не могу без тебя жить».

Надин как серьезная девочка и послушная дочь на эти провокации не отвечала, она сказала сразу: «Папа запретил – встречаться нельзя». Но Гасан был настойчив, он пытался ее разжалобить. И началось: «Я не могу без тебя жить, мне нужно хотя бы иногда тебя видеть, ты можешь не подходить ко мне, не говорить со мной, только выгляни в окно, покажись на минуточку. Я буду стоять у тебя под окном. Мне от тебя ничего не нужно, только покажись».

Мы знали эту фишку с детства, в русских народных сказках лисица тоже умоляла петушка: «Петя, Петя, Петушок, золотой гребешок. Выгляни в окошко, дам тебе горошка».

Надин была не в курсе, что стало с петушком. Она просила соседку проверить, соседка выглядывала – Гасан стоял под окном. На дворе была осень, шел дождь, ветер подул холодный. Гасан стоял в легкой кожаной куртке, даже с третьего этажа было видно, какие у него большие грустные глаза.

Соседка проверяла через час и через два, он все стоял, топтался, курил, поднимал голову кверху, и тогда добрая Надин теряла терпение и выглядывала. Она смотрела, как он вытирает слезы и моментально глаза его становятся счастливыми. Гасан так красиво, так искренне улыбался, когда она выглядывала, что она просто не могла ему не ответить такой же радостной улыбкой.

Хочу напомнить, что все это происходило не в Средневековье, а в конце двадцатого века, на территории Центральной России, в разгар нашей запоздавшей сексуальной революции. Мимо топали веселые студенты, беззаботные девушки в мини-юбках, влюбленные парочки тискались прямо на улице, прятались на общих кухнях, соседки по комнате убегали на свидания… Но и сюда распространялось влияние строгого папы. Надин сидела одна и от скуки лопала булочки.

– Я так поправилась тогда на этих булочках… – засмеялась Надин. – У нас в столовой пекли такие вкусные, с маком и с яблоками… Я отправила маме фотографию, а она мне в письме написала: дочка, не надо больше булочек.

Надин не могла выйти на улицу, Гасан ее непременно поджидал, он просил, чтобы она с ним поговорила просто, как землячка, всего пять минут, чтобы он только услышал голос. «Я тебя умоляю, я страдаю без тебя, мое сердце обливается кровью, разреши, я тебя поцелую, хоть один раз, папа не узнает», – просил Гасан. «Нет, – отвечала Надин. – Я так не могу. Я напишу отцу еще одно письмо».

Надин стала ждать ответ от папы, а Гасан продолжал осаду под окном.

Был уже конец ноября, погодка у нас совсем испортилась, повалил снег с дождем, а он стоял в своей кожанке, без зонта. Соседки перешли на сторону Гасана.

– Ну выйди к нему! Что ты такая жестокая… Ты смотри, он в снегу, он умрет, заболеет.

Надин подходила к окну, и сердце у нее разрывалось от жалости.

Гасан стоял на коленях, весь в мокром снегу, плакал. Она не выдержала, побежала к нему вниз, обняла, целовала, ревела с ним вместе. «Папа нам не позволит, я не знаю, что делать. Не мучай себя. Найди другую девушку». «Нет, – отвечал ей Гасан, – мне не нужна другая, я тебя хочу». И снова в слезы. Он плакал искренне, вот в чем фокус. Он честно рыдал, точно так же, как плакал его маленький сын в «Детском мире», когда Надин не смогла купить дорогую игрушку. В тот момент он действительно хотел только Надин, ему нужна была именно эта девушка. Переманить, перетянуть на свою сторону, взять измором, обмануть – все это было ему интересно, как любому прирожденному манипулятору. Ради своей цели постоять под дождем и под снегом, без шапки, на коленях – милое дело.