– Он уехал из города?

– В том-то и дело, что нет. Теть Валя говорила, что он вроде у Артура какое-то жилье снял. Но они поссорились, Динка и гонщик, понимаешь – поссорились! Зачем же она с ним ссорилась, если хочет свалить отсюда?..

– Затем, что ссоры только распаляют страсть, – после небольшой паузы надменно произнесла Лиля. – Ты, Викуся, слово поперек Фиделю боишься сказать – вот он ноги об тебя и вытирает. Не ценит тебя. Ведь, чтобы крепче обняться, надо сначала оттолкнуть.

– Ерунда какая… – растерянно, плаксиво пробормотала Вика. Потерла свой когда-то сломанный нос, теперь напоминающий запятую, всхлипнула. Лиля с жалостью и отвращением смотрела на девушку.

– Почему – ерунда? Гонщик же остался? Остался. Он в бешенстве, злится на Динку? Значит, любит ее до безумия. О, Викусечка, любить – это талант. Дар! Не все умеют любить. Некоторым это не дано, – глядя прямо в глаза Вике, насмешливо пропела Лиля. Ей ужасно нравилось дразнить эту дурочку…

– Не дано?! – Вика начала задыхаться от злости. – На что это ты намекаешь? На то, что у меня этого дара нет? А сама-то! Сидишь тут, в четырех стенах, мать-одиночка, жилы из себя тянешь, репетируешь круглые сутки… Где твой мужик-то? От кого родила? Что ж ты его не приманила-то? Не сумела!

– Вика… Вика, я, может, специально его оттолкнула… Чтобы он только обо мне и думал, чтобы только я в его сердце занозой сидела! – сквозь зубы произнесла Лиля. – Ты моей жизни не знаешь. Ты не знаешь, чего меня впереди ждет!

– Прям… Строит тут из себя! А где он, твой принц?

Но Лиля уж остыла. У нее был такой характер – моментально вспыхивала, но и скоро отходила.

– Ладно, Викуська, не будем ссориться. Нам же делить нечего, правда? И у тебя жизнь не сахар, и у меня… – примирительно произнесла Лиля. – Но Динка что творит, оказывается!

Вика попыхтела обиженно, но, видно было, тоже остыла.

– Лиль… Ты, значит, советуешь с Фиделем поссориться, чтобы он в меня сильнее влюбился, да? – примирительно спросила девушка.

– Да. Придумай что-нибудь такое, чтобы он беситься начал.

– Я хочу, чтобы он Таисию свою бросил, – помявшись, выдала свою сокровенную тайну Вика.

– Ух ты какая! Но Фидель… он не староват для тебя? – шутливо спросила Лиля.

– Ой, что ты! Он еще о-го-го! И, потом, он такой богатый… – прошептала Вика, хихикнув. – У него все есть, он лучше всех в городе живет. Я не красотка, я знаю, но зато я – молодая. Он женится на мне рано или поздно!

– Я в тебе уверена, Викуська. Ты своего добьешься! – Лиля приобняла девушку за плечи. – Ну все. А теперь иди, ко мне скоро ученики придут. Потом встретимся и поболтаем еще. А ты не тушуйся, задай своему Фиделю жару, пусть он паучиху свою бросит поскорее!

– Да, Лиля, да, – растроганно закивала Вика. – Ты одна меня понимаешь…

Вика ушла, и Лиля осталась одна со своими мыслями.

Вернее, мыслей пока не было – в голове кружился хаос из обрывочных фраз. «Динка влюбилась в приезжего… Динка? А вдруг Вика что-то напутала? Трудно поверить, что Динка влюбилась в кого-то… Кольцо еще. Ну да, я своими глазами видела кольцо сначала на Динке, а потом на Таисии. Динка, по словам Вики, заявила: «Я купила жизнь гонщика!» Купила? Да это прямая обязанность Курбатова – людей спасать! Как будто он сам не хотел гонщику операцию делать, его заставили… Да если бы гонщик умер, позор был бы Курбатову! Ну вот, по второму кругу уже пошла. Ничего не понимаю. Хотя… Один гонщик сразу погиб, второй был жив. Курбатов не верил, что спасти его можно, этого, второго, и отказался от операции. Он именно позора и боялся, он же тщеславный, как Наполеон. А Динка ему пообещала кольцо с рубином, если тот рискнет… Да, похоже на правду! Только вот почему она вцепилась в этого гонщика? Тут две версии. Или влюбилась, или, правда, решила рискнуть, вырваться из Серхета, убежать от мужа – как я Вике и сказала. Но… как можно добровольно убежать от Руслана?.. И, главное, как Фидель наш на все это согласился?»

Лиля представила Курбатова – этого одутловатого, немолодого, с выпученными глазами и мясистыми губищами, бровастого, пузатого человека. Как женщины могли по нему сохнуть? Он же отвратителен, он неинтересен! Да, талант, но, по сути своей, Курбатов – просто животное. Не мужчина – самец!

«Динка была единственной женщиной в больнице, которая не поддалась на чары Курбатова. Она его заставила делать операцию, а он – согласился… Именно Динка и может вертеть Курбатовым, куда до нее дурочке Вике… Это не больница, а сумасшедший дом! Но я все не о том думаю. А о чем надо? Ах, да какая мне от всего этого выгода?»

Лиля прошла в комнату. Аришка спала на ковре, в развале из игрушек. Женщина выключила работающий телевизор и осторожно перенесла дочь в кроватку, стоявшую тут же, возле стены.

Кажется, скрипнула калитка.

Потом хлопнула входная дверь. «Пришел!» – догадалась Лиля, торопливо расправила волосы на плечах, улыбнулась. Она должна улыбаться – всегда. Быть независимой, никогда ничего не просить. Он, ее король, не любит слабых, неуверенных в себе женщин. Нет, не король – Тигр, так она его зовет…

Потому что сам – настоящий мужчина. Красивый, сильный, уверенный в себе. Пустым кокетством его не возьмешь. На него все эти женские штучки не действуют!

– Привет, Лилия! – усмехнувшись, сказал он, стоя на пороге комнаты.

– Привет, Тигр, – отозвалась она. – Давно не заходил…

Девочка в кроватке заерзала от голосов в комнате, приоткрыла глаза, уставилась на гостя. И произнесла отчетливо:

– Папа…

А потом опять зажмурилась сладко, задремала.

Сквозь Лилю словно ток пропустили. В первый раз дочь сказала это слово!

– Дождался наконец. Не прошло и вечности! – сказал он.

Намекает, что девочка заговорила так поздно… ну ничего, он получит достойный ответ!

– Тигр, а тебя ведь никто и никогда еще не называл папой, да? – заметила Лиля – с насмешкой, со свирепой радостью. Она всегда старалась его поддеть, уколоть – потому что ее Тигр любил борьбу, любил противостояние.

– Никогда, – согласился он. А у самого крылья носа дрогнули – вспомнил, конечно, что от другой дочери этих слов вообще не дождался. Та умерла, не дожив и до года.

– Идем, покормлю тебя…

Лиля угощала его бараниной на ребрышках. Приготовила днем, сейчас, конечно, разогревать пришлось… Но все из-за того, что портниха отказалась время перенести.

– Дыню хочешь? На, сам режь… Я тебе сейчас кое-что покажу. – Лиля убежала, переоделась в новое платье, вернулась на кухню, повертелась…

– Красное. Как у моей жены. Ты что, нарочно? – покосился он на Лилю недовольно.

– Ты невнимательный, Руслан! – рассердилась Лиля. – У твоей жены просто красное платье, а у меня черные цветы на красном, и вот кружева тут черные у выреза, и пояс… Хорошо?