Леа кивнула, вспоминая тот ужасный день. Тогда ей было тринадцать лет. Когда она увидела папу в больнице, он лежал на узкой койке, и ноги его были совершенно неподвижны.

– Пуля повредила позвоночник, – прибавил Кино.

Леа зажмурилась.

– В документах сказано, что в папу выстрелили, когда он всего лишь чинил водопроводную трубу? Папа работал и делал все, чтобы нашему племени жилось лучше, а в него просто взяли и выстрелили.

– За что?

– Какая разница? – медленно покачала головой Леа. – Точно не знаем. Возможно, люди, которых выселили, затаили обиду. А ведь таким должникам отправляют уведомления на протяжении года! Я знаю, что в учреждение, где служил папа, регулярно приходили письма с угрозами. Мама рассказывала. А встречи и собрания часто переходили в скандалы.

– Знаю, слышал. В связи с выселениями было много протестов. У нас в резервации на Черной горе это тоже была острая проблема.

– В тот день на папе была форменная рубашка с эмблемой. Наверное, потому негодяи и выстрелили ему в спину.

Кино плотно сжал руль.

– Стрелка ведь не поймали?

– Нет.

Въехав на улицу, вдоль которой выстроились жилые дома, Кино замедлил ход.

– Значит, после этого ты и стала пацифисткой? – задумчиво произнес Кино. – Не понимаю.

Леа повернулась к нему:

– Варианта было всего два. Второй – пойти по твоему пути.

Кино нахмурился, но ничего не сказал. Значит, Леа тоже приходилось испытывать знакомую ему ненависть и думать о мести. Кино озадаченно взглянул на нее.

– Неужели не хочешь узнать, кто стрелял в твоего отца? И совсем не мечтаешь, чтобы этот человек ответил за все?

– Конечно же мечтаю. Одно из моих главных желаний – чтобы его арестовали и судили по закону. Но вершить правосудие самой?.. Нет, к этому никогда не стремилась. Более того, я нашла в себе силы простить того, кто это сделал.

– Но преступник по-прежнему разгуливает на свободе.

– Однако то, что он совершил, камнем висит на его совести.

Кино поерзал на сиденье и холодно произнес:

– Человеку, который убил моего отца, раскаяние неведомо. Можно не сомневаться, он спокойно спит по ночам.

– Тем хуже для него, – с полной убежденностью произнесла Леа.

Нахмурившись, Кино озадаченно взглянул на нее. Наконец он остановил машину возле голубого почтового ящика. Многие считали, что голубой цвет отгоняет злых духов.

– Приехали, – произнес Кино, и они припарковались возле маленького ранчо, задней стеной упирающегося в каменную гряду.

– Выходит, дверь здесь всего одна. Черного хода нет, – произнесла Леа.

– Тем легче проследить, чтобы никто посторонний не проник внутрь.

– Значит, этот дом принадлежит ФБР?

– Сюда селят тех, кого необходимо охранять. Такие дома есть по всей стране. Тут есть и продукты, и все самое необходимое.

– Отлично.

Леа отстегнула ремень безопасности, вышла из машины и принялась разминать затекшие мышцы.

Возле двери висела связка сушеного перца. Кино снял ее. Под перцем скрывался сейф, вделанный в стенную нишу. Кино понажимал на кнопки, набирая код. Раздался писк, и маленькая металлическая дверца со щелчком открылась.

– Прямо как в шпионском фильме, – восхитилась Леа.

Кино достал из сейфа ключ. Тут Леа с удивлением заметила, что дверь, на первый взгляд казавшаяся деревянной, оказалась сделанной из металла. Леа провела пальцами по нагревшейся за день поверхности. Впрочем, с наступлением вечера температура резко упала. Мама рассказывала, что днем в пустыне изнуряющая жара, зато ночью становится очень холодно. Леа покосилась на Кино.

– Этот дом что, пуленепробиваемый? – спросила она.

Кино кивнул, открыл дверь и включил свет. Потом отошел в сторону, пропуская Леа вперед, и запер за ними дверь. Царивший в этом доме уют оказался для Леа приятным сюрпризом. В гостиной стояли большой диван, перед ним – деревянный столик в форме подковы, напротив на стене висел телевизор с плоским экраном. У противоположной стены расположился обеденный стол из соснового дерева. В центре стола стояла миска, полная свежих фруктов. Леа дотронулась до лежавшего сверху манго.

– И как только твой дядя успел? Ты же позвонил ему только сегодня.

Леа потрогала разноцветную мексиканскую шаль, украшавшую стену, посмотрела на картины с мексиканскими сюжетами. Кино включил свет на кухне. Там была оборудована стойка, вдоль которой выстроились три табурета. На стойке под стеклянной крышкой Кино и Лео ждали закуски – сыр разных сортов, виноград и орехи. Рядом стояли две коробки с печеньем. Кино снял крышку и достал из набитого продуктами холодильника из нержавеющей стали две бутылки холодной воды.

– Как тут удобно, – произнесла Леа, принимая воду.

Взяв два куска сыра, она последовала за Кино в помещение, напоминающее конференц-зал в офисе. Там стояли ноутбуки, цифровой проектор, факсы, принтеры и большой ксерокс. Дальше по коридору располагались две спальни. Кино провел Леа в первую. Там на кровати лежал ее чемодан. Ахнув, Леа открыла его и обнаружила внутри почти все, что привезла с собой с реки Солт.

– Привезли все, кроме сумки с моими принадлежностями для ванной, – заметила Леа.

– А ты в ванной посмотри.

Действительно, там она и оказалась – вместе со свежими полотенцами. Ванна была огромная. Леа едва удержалась от соблазна немедленно в нее улечься.

– Что будешь делать сначала – примешь душ или поешь? – спросил Кино.

– Приму душ, – решила Леа.

Леа погладила мягкие белые полотенца, потом повернулась к Кино. Их взгляды встретились. У Леа перехватило дыхание. Медленным взглядом Кино обвел ее фигуру. Повинуясь невольному порыву, она шагнула к нему и дотронулась до его щеки. Кино закрыл глаза и опустил голову. Губы его коснулись ее пальца. Когда Кино открыл глаза, в них пылал огонь желания. Леа затрепетала, чувствуя, как все внутри плавится от жаркой страсти. Огромным усилием Кино заставил себя выйти из ванной в коридор и закрыть дверь. Опершись руками о край раковины, Леа подумала: «Вот бы Кино сейчас ждал ее в постели…» Она встала под душ и принялась тщательно смывать грязь и пыль. Но даже прохладная вода не в силах была остудить ее страсть. Леа напомнила себе, почему лечь с Кино в постель – плохая идея.

Во-первых, он сотрудничает с приграничным патрулем, а эта организация когда-то преследовала ее мать. Во-вторых, подумала Леа, выключая кран, Кино не одобряет все, что делают сотрудники «Оазиса», считая их пособниками преступников. Кино стоит на страже закона, Леа уверена, что его вполне можно нарушить. Кино не волнуют судьбы нелегальных иммигрантов. Он считает, что их жизнью можно пожертвовать. А еще мечтает прикончить убийцу отца.