Глава 6

Выйти из замкнутого круга: Беседы о болевых точках

То, что гусеница называет концом света, весь остальной мир называет бабочкой.

Лао-Цзы. Дао дэ цзин.

Книга пути и достоинства

Необходимо исцеление

Необходимость исцелить свои болевые точки возникает не единожды в жизни. Этого можно добиться, сделав внутренний диалог более гуманным и не погрязая в пучине эмоций. Я предлагаю очень простое решение, хотя на первый взгляд оно может показаться сложным: необходимо залечивать раны от болевых точек с помощью правильного управления конфликтными ситуациями. Чем упорнее мы дистанцируемся от трудностей в отношениях, стремясь к душевному спокойствию, тем сильнее рискуем вернуться в исходную точку.

Можете воспринять эту главу как учебное пособие. Я хочу научить вас использовать круг болевой точки – один из самых интересных методов, разработанных мною для эффективного разрешения конфликтов. В этой главе вы найдете истории реальных людей, с которыми я общался. Постарайтесь постичь творческую и майевтическую силу этих бесед. Это поможет вам высвободить свои ресурсы и выбраться из ловушки болевых точек. И не забывайте применять все знания, полученные вами во время чтения предыдущих глав. Здесь вы заново откроете для себя круг болевой точки и десять шагов, которые являются основополагающими правилами коммуникации в конфликте. Вы сможете попытаться найти свой путь к развитию. Я покажу, как помогаю людям анализировать цикл их болевой точки. Надеюсь, это поможет вам в работе над собой.

Донателла: В тисках между матерью и дочерью

Д. Н.: Здравствуйте, Донателла, добро пожаловать. Прежде всего я попрошу вас письменно изложить конфликт, который вы переживаете в данный период жизни. Пока ваши записи мы отложим, а сейчас сосредоточимся на вашем конфликте из детства[47]. Не могли бы вы рассказать о нем?

В этом доме нельзя говорить

Мне было около восьми лет. Мы с мамой и братом находились в одной комнате, мы с братом – неподалеку друг от друга, а мама где-то в стороне. Как только она почувствовала, что наши интонации и поведение стали меняться, она поняла, что мы начинаем ссориться. С очень сердитым выражением лица она крикнула, не вставая с места: «Прекратите!»

Д. Н.: Давайте попробуем проанализировать эту ситуацию. Какие чувства вызвало у вас это воспоминание?

Д.: Мне стоило немалых усилий извлечь одно это воспоминание. Я поняла, что мама часто вмешивалась, чтобы пресечь в зародыше споры между мной и братом, который на два года младше. Я до сих пор не выношу этого ее «Прекратите!», оно меня выводит из себя.

Нас так пугали ее крики, что во время споров с братом я говорила тихо, чтобы она меня не услышала. Среди множества эмоций, которые я испытывала в те моменты, преобладал страх. Сейчас, будучи взрослой, я его не чувствую, но тогда он был сильным. У меня осталось болезненное чувство от того, что меня не слышат, а значит, не видят, не принимают.

Д. Н.: Каким прилагательным вы бы могли описать ее вмешательство?

Д.: Авторитарное. Я бы еще добавила «насильственное»: не в смысле физического воздействия, а по форме. Нас действительно очень пугал ее гневный тон и эти сухие слова: «Прекратите! Хватит!» Мы видели, насколько ее раздражают эти ссоры.

Д. Н.: Когда вы говорите «нас пугал», вы используете множественное число. Ваш брат разделял эту эмоцию вместе с вами?

Д.: Не знаю, испытывал ли он такой же страх, как и я. Он, конечно, тоже немедленно замолкал. Но мы никогда не обсуждали эту тему.

Д. Н.: В таком случае давайте при обсуждении этой эмоции говорить в единственном числе: «меня это пугало». У страха много разновидностей; а чего боялись именно вы? Это был страх остаться одной? Страх не справиться?

Д.: Страх не быть любимой, потерять маму. Кроме того, он был тесно связан с чувством вины, которое у меня возникало в результате реакций матери, как бы говорившей своими действиями: «Если будешь ссориться с братом и злить меня, значит, ты плохая девочка и поэтому не заслуживаешь моей любви». Для меня это было нелегко, потому что меня воспитывали «хорошей девочкой». Любой проступок вызывал во мне чувство вины.

Д. Н.: Вы чувствовали страх, что у вас отнимут что-то очень важное?

Д.: Именно так. Мать пресекала любые возражения, я не могла даже слово сказать, выразить свою точку зрения, потребность, душевное состояние. Меня действительно подавляли.

Д. Н.: Какую краткую фразу вы связываете со своей болевой точкой?

Д.: «Даже не пытайся». После этих слов ты не способен разрешить конфликт, они отнимают силы и решимость. Если ты лишен всего этого, то растешь слабым, потому что сила и решимость – две основополагающие вещи, а для их развития требуются годы и годы работы над собой.

Д. Н.: Итак, можете ли вы определить свою болевую точку? То, что вас ранит и сейчас, во взрослом возрасте? Чувствуете ли вы некое эхо, которое никуда не исчезает с течением времени и продолжает звучать в глубинах бессознательного? Оно могло измениться, потому что вы уже не ребенок. Может быть, это «если я начну говорить, то потеряю дорогого мне человека»? У вас возникает корреляция между говорением и утратой? Вы все еще чувствуете эту связь?

Д.: Думаю, что гораздо более болезненно я воспринимаю ситуации, в которых меня не слушают. Когда в семье, на работе или в любой другой обстановке меня не слушают и не дают мне говорить, именно это неизменно выбивает меня из колеи.

Д. Н.: Хочу обратить ваше внимание на то, что болевая точка – это особая кнопка, нажатие на которую вызывает резонанс и как бы отправляет вас обратно в ту самую ситуацию из детского воспоминания. Однако с тем, что окружающие нас не слушают, время от времени сталкивается каждый.

Д.: В моей взрослой жизни был человек, который часто нажимал на эту кнопку, – бывший муж. В момент ссоры, не желая больше ничего слышать, он хлопал дверью и уходил. Он оставлял меня одну с комком невысказанных слов в горле. Мне кажется, что, если я начну говорить, выражать свою точку зрения, собственные желания и потребности, другой человек либо уйдет, либо разлюбит меня. Поэтому я сдерживаю, подавляю себя. И молчу я не только о своей точке зрения, но в первую очередь о собственных желаниях, мечтах и стремлении реализовать себя, я подавляю это, боясь, что, как только начну все озвучивать, потеряю что-нибудь или кого-нибудь.

Д. Н.: Фраза «если я начну говорить, то все потеряю» содержит мотив избегания – это ваша больная тема. Слова могут поведать многое, они очень важны. Ваш поведенческий сценарий, связанный с желанием защититься от страха, заключается в том, чтобы сдерживать себя, отпустить ситуацию?

Д.: На деле я ее не отпускаю, наоборот: я продолжаю этот конфликт до тех пор, пока вторая сторона не хлопнет дверью и не уйдет, как делал мой бывший муж. «Я сдерживаю себя» означает, что я постоянно высказываюсь, ведь говорится: «Собака, которая лает, не кусает». В конечном итоге я переосмысляю происходящее, корректирую и приношу в жертву свои потребности, желания и мысли.

Д. Н.: Я понимаю вас, однако, если постоянно сдерживать себя, остается только беспрестанно жаловаться, а с коммуникацией это имеет мало общего. Мало кто любит слушать жалобы.

Теперь мы подходим к самому интересному и в то же время самому трудному моменту нашей работы – к текущему конфликту, который беспокоит вас прямо сейчас. Между актуальным конфликтом и детским пролегает огромное расстояние, как между двумя звездами. Мы уже приближаемся к заключительному этапу вашего круга болевой точки. Расскажите про то, о чем вы писали в начале беседы.

Почему ты меня не слушаешь?

Моей дочери Джорджии тринадцать лет. Конфликтные и напряженные ситуации между нами возникают из-за того, что она постоянно нарушает правила. Когда Джорджия демонстрирует такое поведение, я чувствую, что откатываюсь обратно в ту ситуацию из прошлого, потому что мои трудности в урегулировании конфликтов с дочерью связаны с моей болевой точкой. «Если я начну говорить, то потеряю тебя» – раньше это относилось к моей матери и к бывшему мужу. Теперь я испытываю