Всю дорогу, следуя за Дэнни на приличной дистанции, я обдумывала его слова. Я и представить себе не могла, каково это – оказаться на его месте. Он рос с родителями, которые называли его реальные воспоминания разыгравшимся воображением. А после его и вовсе заставили делать страшные вещи – мучить людей, убивать их. И все это против его воли, вопреки его ценностям.

Может быть, он был прав? Может быть, мне действительно не следовало лезть к людям, которым я заведомо не могла помочь? Я была отличной студенткой – в университете времени не теряла – и много узнала о том, как излечить разум.

Но никто не учил меня излечивать души.

14

Вернувшись домой, я все еще чувствовала боль и досаду от разговора с Дэнни. Я достала из холодильника йогурт, села на веранде, но есть не могла. Я думала о своем брате. Он сказал, что слышал выстрелы и видел кровь на полу. Видел ли он еще что-то, кроме этого, и что родители попытались стереть из его памяти? Я представила, как дирижер, которого я запомнила по видео из Рима, лежит в гостиной нашего дома и из простреленного глаза вытекает кровь. Должно быть, это выглядело ужасно. Меня замутило от одной только мысли об этом, а каково было тем, кто это видел, например моему брату?

Я отнесла йогурт обратно в холодильник и, прихватив ноутбук, вернулась на веранду. Несмотря на вентилятор, жужжащий над моей головой, было очень жарко, но я постаралась не обращать на это внимания. Мне хотелось побольше узнать о человеке, который, похоже, основательно засел в моей голове. В статьях говорилось, что у Стивена Дэвиса не было детей, но имелась жена. Интересно, как она справилась с потерей мужа?

Я поискала упоминание о Стиве Дэвисе в архивах «Вашингтон пост» и обнаружила, что людей с таким именем довольно много в новостях. Мне удалось найти немало статей, похожих на те, что отец (а может, мать?) хранил в коробке, но в Интернете информации было куда больше. Например, там был некролог, посвященный Стиву Дэвису, из которого я узнала, что он, как и моя сестра, начал играть на скрипке в пять лет, был необыкновенно одарен от природы, а его ученики его обожали. Окончив Джуллиард, Дэвис пять лет проработал в Национальном симфоническом оркестре, оставив о себе память среди коллег как о «милом перфекционисте», имевшем привычку готовиться ко всем выступлениям с необыкновенной дотошностью и страстью. К некрологу прилагалась его фотография, на которой он хоть и не улыбался, но не выглядел хмурым. Он просто был красивым мужчиной с идеально симметричным лицом, словно вырезанным из камня, и с темными волосами, слегка тронутыми на висках сединой.

Я набрала в поисковике имя его жены, Сондры Линн Дэвис, и вышла на станицу блога, называвшегося «Мы не забудем. Здесь встречаются те, чьих близких убили». Прежде чем перейти по ссылке, я задержала взгляд на фотографии – она способна была растрогать даже самое нечувствительное сердце. На ней были запечатлены мужчина и женщина, любующиеся солнцем, встающим над молочно-серым океаном. Мужчина поднес руку женщины к губам, и этот жест казался невероятно нежным и личным. Несмотря на то что пара была сфотографирована со спины и я видела лишь силуэты, я почему-то догадалась, кто они – и кто этот мужчина, казавшийся слишком молодым, чтобы задумываться о смерти.

С трудом оторвав взгляд от фотографии, я переключила внимание на текст и стала читать.

«Мы не забудем. Здесь встречаются те, чьих близких убили».

27 октября 1990 года я потеряла своего мужа и лучшего друга Стива Дэвиса. Стив был замечательным музыкантом. В течение нескольких лет он выступал с Национальным оркестром, а затем начал преподавать в университете Северной Виргинии, поскольку хотел больше времени проводить рядом с домом. Стив был не только преданным и любящим мужем, он обожал своих учеников и преподавал им игру на скрипке не столько потому, что, давая уроки, мог заработать больше денег, а потому, что любил музыку и инструмент и желал передать свою любовь ученикам. Лиза Макферсон была одной из его учениц.

Ей было пять лет, когда она начала брать у него уроки, занимаясь на скрипке, которая была в восемь раз меньше обычного инструмента. Девочка оказалась очень талантливой, и Стив с ней работал больше, чем с другими, потому что она относилась к музыке с такой же страстью, с какой и он относился к ней в своем детстве. Лиза напоминала Стиву его самого в пятилетнем возрасте, когда он впервые взял в руки инструмент. Ее вдохновение воодушевляло его, и она явно была на пути к успеху. Стив был безгранично ей предан, постоянно задействовал ее в концертах, устраивал ей прослушивания в музыкальных школах, брал вместе с группой других своих одаренных студентов в Рим и Монреаль, где она принимала участие в музыкальных фестивалях. Он во всех своих учеников вкладывал сердце и душу, я говорю это, потому что хорошо знала каждого, кого он обучал игре на скрипке. Все они были талантливы и по-своему уникальны. Все были немножко не от мира сего. Да, я до сих пор считаю, что одаренные люди не такие, как все. Стив тоже был с причудами. Но что касается Лизы… мне всегда казалось, что ее странности – не просто странности. Мне всегда казалось, что у нее не совсем стабильная психика. Но это было настолько не явно, что никто этого не замечал, хотя, на мой взгляд, ей требовалась помощь. Стив, например, тоже считал, что мое беспокойство беспочвенно. Он не волновался за ее душевное здоровье, пока она замечательно играла. А зря. Подрастая, Лиза начала постепенно утрачивать интерес к музыке и к занятиям со Стивом. Играть стала заметно хуже – и в основном из-за того, что начала работать с другими преподавателями. Все это очень расстраивало Стива – настолько, что он написал своему старому другу, преподающему в Джуллиарде, куда Лиза собиралась поступать, что она больше не относится серьезно к карьере музыканта и растеряла свои таланты.

Я не знаю, каким образом до нее дошел слух о его письме. Знаю только, что Стив считал себя очень виноватым из-за того, что все-таки его отправил. Он целую неделю не спал, был молчаливым и чувствовал себя просто убитым. И он решил пойти к ней домой и извиниться. Но Лиза встретила его с пистолетом и выстрелила сразу, как только он вошел в гостиную. Стив умер на месте. А она, вместо того чтобы предстать перед судом за преступление, инсценировала самоубийство на реке Потомак. Почему я говорю «инсценировала»? Потому что тело так и не нашли в те дни. Полиция перестала ее искать, но я никогда не перестану. Я наняла частного детектива, который напал на ее след, но ему не удалось убедить высшие инстанции, что Лиза Макферсон жива. Я все еще готова заплатить 25 тысяч долларов тому, кто имеет хоть какие-то сведения о ее местонахождении, хотя… в какой-то мере это уже неважно. Ведь это не поможет мне вернуть моего любимого мужа.

Время не лечит. Возможно, ты и перестанешь плакать каждый день, но боль все равно не исчезает, она остается навсегда. Незадолго до смерти Стива мы решили родить ребенка, потому что и так слишком долго откладывали этот вопрос из-за карьерных амбиций. Я проходила курс лечения от бесплодия… И если бы Стив остался жив, у нас бы обязательно родились дети, которым сейчас было бы уже около двадцати. Я не перестаю оплакивать наш потерянный шанс иметь полноценную семью…