Разбойников там, и прочих лиходеев, ещё с виду можно определить, если, конечно, на каталу не нарвешься, что с виду порядочным человеком кажется; я-то ладно, но мне и Кая защищать нужно, а вот с экстремистами всё ещё сложнее: разбойничьих повадок у них как правило нет, нормальные, часто образованные, и даже интеллигентные люди, начнёшь с таким работать, и всё вроде хорошо да гладко, но фортель, такой вот фрукт, выкинет в самый непредсказуемый момент. Пойдёшь, к примеру, на сборный пункт, как положено, сырьё сдавать, а он возьмет, да на жёлтого броситься, а то ещё хуже, подберется к временному складу на пункте, пока жёлтые основной толпой отвлечены, да подожжет там всё – доказывай потом, что ты с ним ни заодно!

Я мысленно присвистнул – фига себе тут движухи, а я-то думал, что народ здесь только о способе пропитания думает с утра до вечера, а тут вон какие проблемы случаются...

- Я, конечно, не могу поручиться, что фантики мимо урны не бросал, но желания взорвать мусорный склад и плюнуть в лицо всему человечеству, я в себе пока не ощущаю, - заверил я.

- И то хлеб, - грустно усмехнулся Еврипид.

- И надолго тебя сюда? – спрашиваю я после некоторой паузы.

- На 7 лет, - отвечает Еврипид, то есть, можно сказать, навсегда…

- Почему это навсегда? – не понимаю я. – 7 лет, это, конечно, срок немаленький, но люди живут и подольше.

Еврипид усмехается: - Ну здесь-то попробуй ещё проживи подольше… но дело не только в этом. Там, - махнул он рукой куда-то себе за спину, - считается, что 5 лет, это предельный срок, за который человек способен не утратить социальные навыки, прибывая в изоляции, или на територрии подобной этой, и найти нормальную работу, если ты сидел больше этого срока, на практике особо не получится: доверия нет, да и конкуренция опять же… Вот и получается так, что там, люди занимаются примерно тем же, чем и здесь, разве что прав чуть больше; а некоторые отсюда даже и не уходят – привыкают.

- ну а сбежать отсюда можно?

- Можно наверное, если вперёд ногами… - меланхолично ответил Еврипид.

- Я серьёзно! – обиделся я.

- Серьёзно он, - хекнул бородач, - ты на вокзале стены видал?

- На вокзале?

- Ну там где поезд останавливается, вокзалом иногда называют это место, так вот, там можно на стены полюбоваться, которые всё эту свалку ограждают: толстенные, высокие, бетонные, по ним иногда техника катается какая-то, то ли роботы, то ли жёлтые в нутрии, но пальнуть могут запросто, если у стены отираться будешь; на первый раз, очередью предупредительный рядом с тобой швейной машинкой землю вспашут, а вторая предупредительная уже по корпусу. Пули, правда, сферические, в резиновой оболочке, но энергия у них хорошая – в голову попадёт, можешь и отмучатся сразу, если голова у тебя, конечно, не цельнокостеная.

- И что, прям везде такая стена не пролазная? нигде проходов, или там ворот, нет?

- Да как тут исследованиями заниматься? Говорю же: швейная машинка подъехать в любой момент может, но насколько я сам видел стену, она везде одна и та же, да и люди тоже самое говорят. А выход здесь, там же где и вход – видел тоннель, через который поезд въезжает? Ага, вот эта кишка и есть выход, от чего туда частенько ломяться отчаявшиеся, жёлтые там почему-то особо не лютуют, разгоняют пинками да ласковыми словами в основном… ну пальнуть могут конечно, если особо упёртые попадаются.

- А подкопы пробовал кто-нибудь? – не сдавался я.

Еврипид посмотрел на меня устало, будто на пацана безмозглого: - Вот даже Кай меня ни о чём таком не спрашивал. Подкоп… его близко к стене делать надо, да и смысл — Такая стена чей не поверх земли положена, там фундамент чёрт знает на какую глубину уходит. Хотя… как раз Кай и мог бы тебе много что понарасказать об этом. У него идея фикс была одно время – сбежать отсюда. Сколько раз по нему со стены стреляли, сколько раз жёлтые ловили, били даже. Наверное никто столько раз не пытался предпринимать попыток вырваться.

Хм… это интересно, да вот только спросишь пожалуй у этого Кая… Странным он был, нелюдимым, и ко мне, и даже к Еврипиду, как я успел заметить, он относился… ну как к мебели что ли – стоит себе и ладно, пока не мешает. Сегодня утром я видел как он уходил из дома, проводил взглядом вслед. Было в нём что-то неестественное, несходящееся, и при том я почти улавливал что, но не мог никак сформулировать: странная походка, голова в кепке при ходьбе зачастую опущена, руки нередко держит у груди, при том не горбясь даже, как многим людям свойственно, а чуть вперёд наклоняясь в поясе, будто дискомфортно ему, будто от холода кутается, даже не смотря на плащ и резко потеплевшую погоду, которая, кстати, расставила все точки над i – это весна. В общем, с Каем с кондачка поговорить не получится, и даже Еврипида просить о содействии бесполезно.

Ладно, - хлопнул по коленям Еврипид, - это всё праздные мечты, давай о текущих проблемах — смотрю я, с ногой беда, ходок из тебя некудышнный?

Я вздохнул, отрицать очевидное было бессмысленно.

- Домой пойдём, - констатировал Еврипид, - сырьё сортировать будешь, а я сам всё соберу.

Я покачал головой: - Ты один двойную норму собрать не сможешь, а тогда мне еду выдавать не будут, и прокормить меня вы тоже не сможете, - решил я сразу расставить все точки над И.

- Умный какой – пробурчал Еврипид. – хочешь не хочешь, а норму тебе всё равно приносить на пункт надо, а то коэффициент совсем урежут.

- И Что тогда? – невесело усмехнулся я, - Зачем они вообще всю эту цифирь понапридумывали? Или что, паёк урежут? Да от их сухарей и так рано или поздно ноги протянешь, может уж лучше сразу, чтоб не мучиться…?

Еврипид покачал головой: - лучше до нулевого коэффициента не доводить, ничего хорошего это не принесёт, а насчёт прокормить… может быть Кай согласиться поднапрячься, тогда, глядишь, с голоду и не помрём… придумаем что-нибудь.

- Он тоже не сможет