— Как можно спрятать шестисотфутовый корабль?

— Внешне он напоминает корпус, одобренный конгрессом, — ответил капитан Фальконер, еле заметно подмигнув. — Но на самом деле от киля до клотика корабль набит новыми идеями. У него новейшие турбины, новейшие орудия, самая современная защита от торпед и управление огнем. Но, главное, корабль спроектирован так, чтобы продолжать его совершенствовать, менять старое на новое. Корпус 44 не просто корабль. Он прообраз целого класса кораблей, которые еще предстоит построить, источник вдохновения для создания все более новых, более мощных супердредноутов.

Фальконер сделал выразительную паузу. А потом сказал сурово и мрачно:

— Вот почему Корпус 44 стал целью всех иностранных шпионов.

Исаак Белл холодно взглянул на капитана Фальконера.

— Это вас удивляет?

Беллу надоело ходить вокруг да около. Как ни величествен был новый корпус, как ни славно вести яхту на скорости пятьдесят узлов, он предпочел бы в эту ночь прочесывать Адскую кухню в поисках убийцы Аласдера Макдональда.

Фальконер услышал холод в голосе Белла.

— Конечно, — согласился он, — все шпионят друг за другом. Любое государство со своей верфью и достаточными средствами платит шпионам, охотящимся за сведениями о кораблях. Как далеко ушли вперед друзья и враги в орудиях, броне и скорости? Какое новое изобретение сделает наши дредноуты уязвимыми? У каких пушек больше дальность стрельбы? Чьи торпеды способны пройти дальше всех? Чьи двигатели мощнее, а броня крепче?

— Вопросы жизненно важные, — согласился Белл. — И совершенно нормально — даже для невоюющих государств — искать на них ответы.

— Нет, не нормально, — возразил Фальконер. — И уж конечно невоюющие государства не должны идти на саботаж.

— Постойте-ка! Саботаж? В этих убийствах нет признаков саботажа — нет разрушений, за возможным исключением взрыва домны в Бетлехеме.

— Нет, разрушения есть, и страшные. Ужасные разрушения. Я сказал «саботаж» и имел в виду именно саботаж.

— Зачем шпиону убивать, если убийство несомненно привлечет внимание к его шпионажу?

— Меня они тоже обманули, — сказал капитан Фальконер. — Я думал, Арти Ленгнер взял взятку и покончил с собой из чувства вины. Потом я подумал: как ужасно, что бедный молодой Гровер Лейквуд упал и разбил голову. Но потом убили Аласдера Макдональда. И я понял, что это саботаж. Да разве сам он не понял этого? Разве не прошептал: «Корпус 44»?

— Как я вам сказал, — согласился Белл.

— Неужели вы не понимаете, Белл? Они саботируют строительство Корпуса 44, убивая умы. Они убивают умы, занятые созданием жизненно важной начинки военного корабля: орудий, брони, двигателей. Смотрите глубже стали и броневых плит. Корпус 44 — это мозг тех, кто продолжает его создавать, и тех, кто умер. Убивая умы, саботажники убивают нерожденные мысли и новые идеи. Убивая наши умы, они саботируют создание кораблей.

— Понимаю, — задумчиво кивнул Белл. — Они саботируют работу над еще не спущенными на воду кораблями.

— Или даже теми, которые только задуманы.

— Кого вы подозреваете?

— Японскую империю.

Белл сразу вспомнил рассказ старика Джона Эддингтона о японце, которого тот видел на Вашингтонской военной верфи. Но спросил:

— А почему японцы?

— Я их знаю, — ответил Фальконер. — Хорошо знаю. Служил офицером-наблюдателем на борту флагманского корабля адмирала Микасы, когда он уничтожил в битве в проливе Цусима русский флот — это был самый крупный морской бой с разгрома Нельсоном французов при Трафальгаре. У него были современные корабли, а экипажи действовали, как машины. Мне нравятся японцы, я восхищаюсь ими. Но они честолюбивы. Попомните мои слова: мы будем воевать с ними за Тихий океан.

Белл сказал:

— Убийцы Аласдера Макдональда были вооружены «мессер»-бабочками, изготовленными фирмой «Бонтген и Сабин» в Золингене, в Германии. Разве Германия не главный конкурент в гонке дредноутов?

— Германия одержима английским флотом. Немцы будут отчаянно биться за Северное море, и Англия никогда не выпустит их в Атлантический океан. Тихий океан наш. Японцам он тоже необходим. Они, как и мы, строят корабли для далеких походов в Тихом океане. Придет день, когда мы будем сражаться с ними от Калифорнии до Токио. И, насколько нам известно, если этим летом Великий белый флот подойдет к их островам, японцы нападут на него.

— Я видел заголовки, — сказал Белл с сухой улыбкой. — В тех же газетах, что разжигали войну с Испанией.

— Испания — пара пустяков, — возразил Фальконер. — Спотыкающийся реликт Старого Света: Японцы из нового мира — как мы. Они уже заложили «Сацума», крупнейший в мире дредноут. Они выпускают собственные турбины Браун-Кёртиса. И покупают новейшие подводные лодки Холланда у «Электрик боут».

— Тем не менее в начале следствия нужно действовать без предубеждения. В гонке дредноутов саботажники могут служить любому государству.

— Следствие не мое дело, мистер Белл. Знаю только, что мой Корпус 44 нуждается в сообразительном человеке, который бы обеспечил его безопасность.

— Но ведь флот расследует…

Фальконер перебил, саркастически фыркнув:

— Флот все еще изучает отчеты о том, как линкор «Майами» затонул у берегов Гаваны в 1898 году.

— Тогда секретная служба…

— Секретная служба по горло занята защитой валюты и президента Рузвельта от умалишенных вроде того, что застрел Маккинли. А Министерству юстиции требуются годы, чтобы создать национальное бюро расследований. Наш корабль не может ждать! Черт возьми, Белл, Корпус 44 нуждается в оснастке, а потом поднимет пары и выйдет в море.

К этому времени Белл понимал, что особый инспектор по стрельбе в цель — человек увлекающийся и способный ошибаться. Но истинно верующий.

— Как евангелист, — сказал он, — Герой Сантьяго побьет Билли Санди.[22]

— Виновен, — признался Фальконер с улыбкой опытного спорщика. — Как вы думаете, Джо Ван Дорн разрешит вам заняться этой работой?

Белл посмотрел на каркас Корпуса 44, поднимающийся над стапелем. В эту минуту громкий свисток возвестил начало рабочего дня на верфи. Загремели паровые краны. Сотни, потом тысячи людей поднялись на строящийся корабль. Через несколько минут, как стая светлячков, полетели раскаленные заклепки и корабль загремел от грохота молотов. Это зрелище, эти звуки заставили Белла вспомнить, как Аласдер Макдональд горевал о своем покойном друге Чаде Гордоне: «Ужасная катастрофа. Шестеро парней сгорели заживо: Чад и пятеро его рабочих».

И, словно падающая звезда унесла последние остатки ночной темноты, Исаак Белл увидел, каким будет могучий дредноут — гордость живых и памятник погибшим.