Перед отъездом в Осаку я зашел в «Гранд-отель» — приблизительный географический центр города. Поднялся на лифте на последний этаж, где, за исключением пагоды Тодзи и ломтика крыши Хонгандзи, со всех сторон на меня давил все тот же удушающий дух урбанизации. Живую красоту города разбили на кучки понурых беженцев — результат необъяснимого эксперимента в области культурного апартеида.

Я вспомнил стихотворение Басё, бродячего барда, которое тронуло меня, когда мама впервые прочла его во время моего первого посещения города. Она взяла меня за руку, когда мы стояли на высокой террасе храма Киёмидзу, глядя на распростершийся под нами тихий город. Мама вдруг поразила меня, с акцентом продекламировав по-японски:

Kyou nite mo kyou natsukashiya…

И в Киото я тоскую по Киото…

Однако смысл стихотворения, некогда наполненного невосполнимой тоской, изменился. Как и сам город, оно сейчас звучит горькой иронией.

Я печально улыбнулся, подумав, что, если бы хоть что-нибудь из этого было моим, я смог бы распорядиться лучше. Вот что получаешь, когда доверяешься правительству.

Зажужжал пейджер. Посмотрев на него, я увидел код, который установили мы с Тацу, а также телефонный номер. Я ожидал чего-нибудь подобного, но не так быстро. «Черт! — подумал я. — Мир так тесен».

Я спустился на лифте в холл, вышел на улицу. Найдя в подходящем малолюдном месте таксофон, сунул в него телефонную карту и набрал номер Тацу. Я мог бы просто проигнорировать его, но трудно представить, что Тацу сделает в ответ. Лучше узнать, что ему нужно, сохраняя внешние атрибуты сотрудничества.

Всего один гудок, после чего я услышал его голос.

— Привет, — сказал он, не называя себя.

— Привет, — ответил я.

— Ты все там же?

— А зачем мне уезжать? — Я хотел, чтобы он почувствовал сарказм.

— Я подумал, что после нашей последней встречи ты можешь захотеть… снова отправиться путешествовать.

— Могу. Но еще не дошел до этого. Думал, ты в курсе.

— Я стараюсь уважать твое уединение.

Мерзавец. Даже когда Тацу занят разрушением моей жизни, ему всегда удается выжать из меня улыбку.

— Я ценю это, — ответил я.

— Мне бы хотелось еще раз с тобой встретиться, если ты не против.

Я колебался. Он уже знает, где я живу. Если хочет добраться до меня, ему нет смысла договариваться о встрече где-либо еще.

— Дружеская встреча?

— Как скажешь.

— Дружеская встреча.

— Хорошо.

— Когда?

— Я буду в городе вечером. Там же, где и в прошлый раз?

Я снова заколебался, потом сказал:

— Не уверен, что удастся туда попасть. Тут недалеко есть отель с весьма неплохим баром. Заведение моего типа. Понимаешь, о чем я?

Я имел в виду бар в «Осака Ритц-Карлтоне».

— Думаю, я смогу его найти.

— Встретимся в баре в то же время, что и в последний раз.

— Да. Буду ждать встречи. — Пауза. Потом: — Спасибо.

Я повесил трубку.

В Осаку я вернулся на экспрессе «Ханкай» и сразу направился прямо в «Ритц». Хотел быть уверен, что окажусь на месте хотя бы на несколько часов раньше на случай, если там появится кто-то, кого мне не хотелось бы увидеть. Заказал сыр с фруктами и чай «Дарджилинг».

Тацу был пунктуален, как всегда. Он чрезвычайно учтив — двигается медленно, чтобы я видел: никаких сюрпризов не приготовлено. Сел напротив меня на обитый тканью стул. Посмотрел вокруг — на светлые деревянные панели, канделябры и подсвечники.

— Мне снова нужна твоя помощь.

Предсказуемо. И прямо в точку, как всегда. Но ему придется подождать, прежде чем я отвечу.

— Хочешь виски? — спросил я. — У них отличный «Крагганмор» двадцатилетней выдержки.

Он покачал головой:

— Я бы присоединился к тебе, но доктор советует воздерживаться от таких соблазнов.

— Не знал, что ты слушаешься доктора.

Тацу надул губы, как бы готовясь совершить признание.

— И жена тоже стала плохо относиться к таким делам.

Я посмотрел на него и улыбнулся, слегка удивленный образом крутого парня, который по-овечьи подчиняется жене.

— В чем дело? — спросил он.

Я ответил правду:

— Всегда приятно видеть тебя, мерзавца.

Он улыбнулся в ответ, вокруг глаз возникла сеточка морщин.

— Взаимно.

Тацу подозвал официантку и заказал ромашковый чай. Раз он не пьет, я тоже воздержался от «Крагганмора». Жаль. Тацу повернулся ко мне:

— Как я уже сказал, мне снова нужна твоя помощь.

Я постучал пальцами по стакану:

— Я так понял, ты имел в виду дружескую встречу.

Он кивнул:

— Я лгал.

Мне это уже было известно, и он догадался, что я знаю. И все же.

— Мне показалось, ты говорил, что тебе можно верить.

— В важных вещах — конечно. Опять же, разве на дружеской встрече нельзя попросить о любезности?

— Так вот что тебе нужно? Любезность?

Тацу пожал плечами.

— Ты больше ничем мне не обязан.

— Обычно, когда я оказывал людям любезность, мне весьма неплохо платили.

— Мне приятно, что ты употребил слово «оказывал».

— Раньше я мог употреблять его еще более обоснованно.

— Я могу продолжать?

— Если только мы с самого начала договоримся, что здесь нет никаких обязательств.

Он снова кивнул:

— Как я и сказал.

Тацу сделал паузу и вынул из внутреннего кармана пальто коробочку с ментоловыми пастилками. Открыл, протянул мне. Я покачал головой. Он вытащил пастилку и поместил в рот, не опуская головы и не прекращая поглядывать по сторонам. Не в привычках Тацу отводить глаза от того, что происходит вокруг, и это заметно как в мелочах, так и в более значимых проявлениях.

— Качок оказался важной шишкой, — сообщил он. — Правда, похож на неандертальца, но на самом деле он часть новой генерации японской организованной преступности. Его специализацией, в которой, кстати, он проявил себя на удивление сведущим, было создание легальных и жизнеспособных компаний, за стенами которых могли укрываться его менее прогрессивные коллеги.

Я кивнул. Эта новая генерация, поняв, что татуировки, яркие костюмы и агрессивная манера поведения дают весьма ограниченные возможности роста в обществе, постаралась изменить криминальный имидж и начала вторгаться в легальный бизнес, такой как недвижимость и индустрия развлечений. Более старому поколению, все еще состоящему в интимных отношениях с наркотиками, проституцией и контролем над строительным бизнесом, пришлось положиться на этих выскочек в вопросах отмывания денег, ухода от налогов и других подобных услуг. И в то же время новички все еще обращались за помощью к своим предшественникам, когда конкурентные сложности бизнеса можно было облегчить своевременным применением некоторых традиционных инструментов — подкупа, вымогательства, убийства, — на которых старшее поколение продолжало специализироваться.