Нет, я не против эволюции. Здесь все в порядке. Но вот тебе пример из жизни рептилий. Пораскинь на досуге мозгами. Рептилии выбираются на сушу и откладывают яйца. Пока все очень просто. Так? Сущая безделица. Но в яйце маленькой рептилии нужна влага, иначе бедняжка засохнет в скорлупе, так и не успев появиться на свет. И к тому же ей необходимо питаться – да еще как! – потому что вылупляется она уже сравнительно взрослой, копия своих родителей. Но не переживай слишком сильно за них. Они-то выживут. Потому что в яйце есть желток, который является в самый подходящий момент и сообщает: «А вот и пища». А белок прекрасно выполняет роль воды. Но, правда, для этого белок должен быть упрятан в специальную оболочку, иначе он обязательно испарится, не забыв попрощаться:

Пока, любезнейшая, лично я отсюда сваливаю!" И вот как по волшебству в яйце вокруг белка появляется что-то наподобие кожаной оболочки, и счастливая рептилия радостно улыбается. Рано веселиться. Все гораздо сложнее. Теперь надо подумать и об отходах, ведь скорлупа-то мешает. Нужен специальный пузырь, вроде мочевого. Тебя тошнит, что ли? Ну, я уже заканчиваю. Вдобавок надо позаботиться о каком-нибудь ломике или другом инструменте попроще, чтобы маленькая рептилия смогла в конце концов выбраться на свободу, пробив твердую скорлупу. Думаю, что сказанного вполне достаточно. Потому что, Аткинс, все эти изменения в яйце рептилии должны происходить мгновенно! Ты меня слушаешь? Мгновенно! Если хоть что-то в яйце будет отсутствовать, тогда все – прощайте, юные рептилии, можете назначать друг другу свидания на том свете. И ведь все складывается именно так, а не по-другому. Представь себе, что желток уже на месте, ждет себе не дождется миллион-другой лет, и вот появляется наконец пузырь или кожаная оболочка, заявляя на ходу:

«Простите, слегка задержалась, раввин тут слишком долгую беседу затеял». Значит, все эти изменения должны произойти сразу. Невозможно? Тем не менее до сих пор мы имеем счастье наблюдать многочисленных рептилий. Можешь спросить кого хочешь, особенно тех, кто обитает неподалеку от змеиных болот. Они-то врать не станут. Но как это могло произойти? Столько изменений, и все благодаря счастливому совпадению в одном эмбрионе? Ну, даю тебе гарантию, что на такое объяснение клюнут одни придурки. Так вот, что касается сегодняшнего преступления, то убийца – тот же самый, что и в деле Кинтри. Если бы он не использовал лекарство, моментально парализующее человека, никакого убийства не произошло бы. Все услышали бы крик священника, и у преступника ничего бы не вышло. Далее. Сейчас у нас пятеро подозреваемых. Это Маккуи, Патерно, мужчина с пакетом, неизвестный с бритой головой, а также мужчина в белых штанах и черной кофте с капюшоном. Следует заметить, что эти преступления очень жестоки и необычны, и надо искать психопата да еще с медицинским образованием. Маккуи я знаю лично. Могу утверждать, что он вполне нормален. Правда, У себя в спальне он расставляет вещи так, чтобы была видна одежда, и вся она у него разложена по полочкам, Насколько мне известно, никаких знаний и навыков в области медицины он не имеет. То же самое можно сказать и о Патерно. Однако, чтобы все формальности были соблюдены, пошли-таки запрос в клинику, где он состоит на учете, пусть тебе пришлют историю болезни. К тому же убийца не стал бы сшиваться здесь поблизости, так что Маккуи и Патерно можно смело исключить из списка. Это кто-то из оставшихся троих. И вот еще что: старик вполне способен все это сделать. Обезглавливание с помощью проволоки или больших острых ножниц не требует особых усилий. Подойдет и предмет вроде медицинского скальпеля. Старичок находился в исповедальне довольно долго, и его дряхлость, о которой мы наслышаны, могла быть и притворной. Он был последним, кто видел священника. Это версия номер один. Но ведь и человек в черной кофте способен это сделать. Он мог задвинуть ширму так, чтобы старик не увидел мертвого священника. А старичок прождал напрасно. Он так и ушел, не дождавшись своей очереди на исповедь. Может, он устал ждать. Ведь он такой слабенький, как нас уверяет Коулман. Может, старичок случайно задремал в своем отсеке, и ему почудилось, будто он уже исповедался. Это версия номер два. В третьем варианте убийца – человек с бритой головой. Он убивает священника и, закрыв ширму, выходит из исповедальни. Но человек в кофте с капюшоном видел священника, а значит, тот был еще жив. Все могло происходить именно так. А может быть, бритый убил священника, а тот, в кофте, разозлившись, что его очередь никак не подходит, покинул кабинку, так и не повидавшись со священником. А потом в растрепанных чувствах отправился домой. Тут возможен любой вариант, – подвел итог Киндерман. – А как оно было на самом деле – никто пока не знает.

Изложение фактов, касающихся убийства, последовало стремительно, почти скороговоркой. Аткинс понимал, что лирические отступления Киндермана означали лишь то, что сейчас тот обдумывает совершенно иные вещи, и, вероятно, эти размышления уже успели натолкнуть его на нечто важное. Сержант .кивнул. Аткинса заинтересовало, почему его шеф спросил Патерно о том, с каким звуком закрывалась деревянная ширма.

– Райан, вы сняли для меня отпечатки пальцев? – осведомился Киндерман.

Оглянувшись, Аткинс увидел, что к ним подходит Райан.

– Да, целую кучу, – отозвался Райан. Киндерман безразлично посмотрел на него и отметил:

– Достаточно и одного, лишь бы он был четким.

– Такой у нас есть.

– И снаружи и изнутри, разумеется.

– Нет, изнутри мы не снимали.

– Тогда я сейчас зачитаю вам ваши права. Слушайте внимательно, – рассердился Киндерман.

– А как вы думаете, мы это сделаем, если труп все еще внутри каморки?

Райан был совершенно прав. Стедман давно закончил обследование тела. Все необходимые фотографии были сделаны, слово осталось только за Киндерманом. Но тот решил повременить с осмотром трупа. Киндерман знал священника лично. Когда-то давным-давно одно общее дело сблизило их, и вместе с отцом Дайером, который тогда являлся заместителем этого священника, они втроем заваливались иногда в «Могилку», брали по кружке пива и вели долгие-долгие беседы. Киндерман любил погибшего.

– Тут ты, пожалуй, прав, – согласился следователь с Райаном. – Спасибо за своевременное напоминание. Не знаю, что бы я без тебя делал. Честно говорю.

Райан сердито посмотрел на него и, развернувшись, плюхнулся на одну из скамей. Он сложил руки на груди и приготовился ждать.

Киндерман прошел ко второй исповедальне. Он взглянул на пол – кровавые следы уже вытерли, и было видно, как блестят кафельные плитки – по ним только что прошлись мокрой тряпкой. Какое-то время следователь молча стоял перед дверью, а потом неожиданно распахнул ее. Отец Бермингэм сидел в своем отсеке. Стены и потолок были забрызганы кровью, а в широко раскрытых глазах священника застыл ужас. Но чтобы перехватить этот взгляд, следователю пришлось наклониться. Ибо голова священника покоилась у него на коленях, и руки поддерживали ее так, словно выставляли напоказ.

Киндерман тяжело вздохнул и шагнул внутрь. Он приблизился к священнику и осторожно поднял его левую руку. На ладони он обнаружил уже знакомый символ Близнецов. Опустив руку, он оглядел другую. На правой руке отсутствовал указательный палец.