Махидевран Султан – мать наследника Мустафы – могла видеть повелителя только издали. Валиде Султан оказалась не в силах перебороть рыжую рабыню и смирилась, управляя тем, что осталось от гарема. А султан не расстается с Хюррем, и уже поговаривают о том, что будет заключен никях – да где ж это видано, чтобы повелитель мира женился на женщине, которая была его наложницей?! Две сотни лет османские правители не заключали официального брака! Чем можно объяснить подобное, как не колдовством?

Ну а теперь Стамбул говорил о новом походе, о завоевании новых земель в королевствах христиан. Янычары собирались в тавернах, шумно гуляли в преддверии скудных походных дней, кричали о добыче, которую возьмут в походе, о новых рабах, что приведут на арканах, привязанных к конским седлам, о грудах монет и драгоценностей. А главное – о том, как просторны станут земли Османской империи, и солнце перестанет заходить над ней, и все четыре климата будут властвовать в ней одновременно, и Сулейман Великолепный, Сулейман Кануни прославится в веках. Иншаллах!

Люди слушали, и соглашались, и возносили хвалу Аллаху, и молились за успех похода султана. Выли и те, что хотели присоединиться к войску, чтобы брести за обозами, а затем получить свою долю добычи, как стервятники, что отрывают куски от туши, уже объеденной львами. Но с кем же собрался воевать султан на этот раз? Он взял Белград, его войска захватили Родос – этого не смог сделать даже Селим Грозный! Красное море полностью принадлежит османам, ведь два года назад от португальского флота остались только обломки. Теперь и чайка не пролетит над Красным морем без позволения султана. А Хайр-ад-Дин Барбаросса, рыжебородый пират, верой и правдой служит империи, и Алжир тоже теперь под властью османов. Так куда направится султан сейчас? Для чего собирается стотысячная армия? Пойдет ли он в поход на Венгрию? Или на Австрию? А может, двинется прямиком к Риму, чтобы в соборе Святого Петра, самом сердце христианского мира, прозвучал намаз?

В Стамбуле болтали разное, и слухи ширились, разрастались с каждым днем. Иноземные послы терялись, утопая в этом море, сообщали своим государям противоречивое. Сходились лишь в одном: войско, которое выступит в поход, будет громадным, и против его силы никому не устоять.

* * *

Османское войско собиралось в очередной поход. Король Венгрии Лайош II, будучи юным и глупым, имел наглость оскорбить повелителя мира, высказав принародно сомнение в верности ислама и даже в самом существовании пророка Магомета, а также в том, что османы несут народам благо и процветание, справедливость и законность, безопасную и сытую жизнь. Мальчишка Лайош заявлял, что каждый монарх должен управлять своим государством и не пытаться силой оружия захватить чужие территории. Он называл Сулеймана Кануни нечестным, ведь султан, используя слабость и крайнюю молодость короля, захватил крепость Белград и уже пять лет как удерживает ее, вместо того чтобы вернуть законному монарху его собственность. А ведь Лайош женат на Марии Австрийской, внучке немецкого императора Максимилиана I, и у них есть сын и наследник. Неужели султан настолько лишен чести, что грабит младенцев?

Нельзя сказать, что Сулеймана оскорбили высказывания и выходки юного короля венгров, но неосторожные слова Лайоша послужили прекрасным предлогом для очередного похода против европейских государств. А ведь папа Климент, бывший ранее Джулио Медичи, сменивший Адриана из Утрехта, который в свою очередь был преемником много мудрого Льва X из рода Медичи, предупреждал короля, чтобы был воздержаннее в своих речах и поступках, не будил льва, спящего в своем логове.

– У османов сильнейшая армия в мире, – говорил понтифик. – Даже объединившись, Европа может проиграть, и тогда повсюду распространится исламская ересь, и в наших храмах начнут славить Аллаха, как это уже случилось в Святой Софии Константинопольской. Собор, который был величайшим христианским храмом, ныне – мечеть, возносящаяся к небесам во славу Аллаха! Подобное может случиться и с собором Святого Петра, и это будет крахом христианства, куда как более значительным, чем разгромы, учиняемые нечестивыми римлянами, когда Тацит – великий грешник! – обвинял христиан в ненависти ко всему человеческому роду. Неужто мало нам напастей от последователей Лютера, что нужно еще отбиваться от поганых турок?

Но двадцатилетний Лайош не слушал увещаний, он был уверен, что правда и право на его стороне. Сам Бог на его стороне! Разве ж может быть иначе? И король разослал письма и послов ко всем европейским монархам, не забыв и Ватикан, прося о помощи и английского короля Генриха VIII, который, впрочем, заключив с Францией мирный договор из-за пустой казны, был более занят попытками произвести на свет наследника мужского пола, чем европейской политикой, и венецианского дожа, имеющего торговые интересы в Османской империи, и польского короля Сигизмунда I, обеспокоенного расширением Московского царства, и австрийского эрцгерцога Фердинанда.

– Это просто смешно! – заявил английский король, отбросив послание Людовика с презрительной миной на лице. – Этот венгерский мальчишка, видно, считает, что нам нечего больше делать, как воевать с турками. Слава Всевышнему, османы не слишком беспокоят нас на нашем острове, и у нас есть множество других, куда как более важных дел. К тому же на какие деньги мы будем воевать? Нам пришлось мириться с французами, потому что войскам было нечего есть! Что, Людовик может содержать английскую армию?

Но Людовик не мог. В казне венгерского короля совершенно не было денег. Он был гол и нищ и мог рассчитывать только на помощь других государств. Папская курия предложила ему не войско, но деньги, на которые можно было бы нанять солдат. Однако хитрый Климент поставил непременным условием борьбу с последователями Лютера в Венгрии.

– Мы не можем помогать государству, пораженному гнилью лютеранской ереси! – сказал Папа Римский, ставя печать на письме Людовику. – Пусть король постарается на благо католической веры, а мы поддержим его в противостоянии с османами.

Людовик был в отчаянии. Османская армия надвигалась на него всей своей мощью, а у него не было ничего. Эрцгерцог Фердинанд, связанный с королем родственными узами через брак, пообещал помощь, но было похоже, что армия его не спешит сразиться с турками. Да что говорить, собственные дворяне, которые должны были отстаивать страну и короля, не собирались этого делать! В их глазах он был таким же иностранцем, как и Сулейман. Ведь создали они регентский совет, чтобы сместить короля!

– Они просто глупцы! – кричал король, мечась по опочивальне. Он натыкался на кресла, сорвал со стола бархатную скатерть, топтал ее. Королева Мария только качала головой, глядя на такое бесчинство. – Глупцы! Георгий, маркграф Бранденбург-Ансбаха, попросту продался туркам. Он воображает, что получит от османского султана торговые привилегии, будет купаться в золоте. Но его я хоть могу понять. А на что рассчитывает этот дурак, архиепископ Эстергомский, Томаш Бакош?

– Может быть, он воображает, что султан Сулейман обратится в христианство? – пошутила королева.

– Ну да, обратится! Христианином невыгодно быть в мире, где у мусульман самая сильная армия, – печально заметил молодой король.