А тело Руза, как и тела многих других погибших, не нашли. Может быть, он просто с той поры исчез? Просто красиво куда-то делся, сразу же затерявшись в грядущем…

А в грядущем было на что посмотреть. Навоевавшись до одури, люди построили новые стадионы и концертные залы, стали петь новые песни и играть в другой, послевоенный футбол, поклоняясь новым кумирам, полубогам и героям. Игра действительно изменилась: появились великолепные газоны, гуманные правила и сверхъестественные гонорары. И только гении остались гениями. Удивительными, фантастическими, невероятными.

А среди первых гениев игры, захватившей планету, несомненно был Ли Ричмонд Руз — вратарь, готовый к бою.

3.2 Основное и дополнительное время Вивиана Вудворда

Футбол считался забавой пролетариата. Английские рабочие, отработав на фабриках и угольных шахтах, спешили на стадион, чтобы увидеть, как другие рабочие — а многие из игроков числились поначалу на тех же предприятиях — вдохновенно месили грязь на поле, покрытом кочками и рытвинами, пытаясь закатить мяч в ворота, в которых не было ни сетки, ни перекладины. Новая игра, переживавшая подростковый период, болела бесконечными физическими единоборствами, благо правила еще мало что запрещали. Слабые духом и здоровьем на поле не задерживались.

Отец Вивиана Вудворда, успешный архитектор, состоятельный человек и почетный гражданин Лондона, футбол не любил и хотел, чтобы его сын играл в крикет и теннис, что было гораздо безопаснее для жизни и на десять порядков солиднее, престижнее и куртуазнее. Но больше всего Джон Вудворд мечтал о сыне-архитекторе.

И сын пошел учиться. Карандаш, лекало, ватман, штангенциркуль, поле, мяч…

Что бы там ни говорил отец про забаву пролетариата, Вивиана все равно тянуло на грязный и абсолютно неровный газон. Причем притяжение было взаимным — футбол также потянулся к Вивиану.

Новой игре нужны были новые исполнители. И новые зрители. И не успели к воротам приделать перекладину и сетку, как на поле появились… маги и джентльмены. А на стадионе… наследные принцы. В 25-м году футбольной эры (1878) на матч в честь 50-летия правления королевы Виктории приходит принц Уэльский, будущий король Эдуард VII.

В последний раз английский король оказывался в такой массовой рабочей среде 500 лет назад — тогда Ричард II, хоть сердце его и не было львиным, вынужден был выйти на разборки в открытое поле, где монарха поджидали десятки тысяч участников восстания Уота Тайлера, неплохо разгромивших к тому времени город Лондон. Восставшие распотрошили королевские винные погреба и уже успели повесить или зарубить изрядное количество знатных, духовных и состоятельных особ, да и просто юристов, попавшихся под руку, оснащенную топором, на пути к справедливости. Встреча в грязном поле с трудящимися не предвещала королю ничего романтического, но Ричард, будучи 14-летним подростком, приехал: все равно до него бы добрались, — от воли народа, вскрывшего винные погреба, никакой Тауэр не спасет.

Впоследствии Ричард II отомстит народу за излишне бурное проявление воли, издав указ о полном и безоговорочном запрете футбола. Правда, то, что в XIV веке называли футболом, слабо напоминало игру, захватившую Англию через пять столетий. Уж больно демократичными были тогда правила — разве что холодное оружие нельзя было применять (кроме случаев, когда уж очень хотелось), а так — свобода действий ничем не ограничивалась: деревня на деревню с целью занести мяч на чужую площадь. Футбол без границ. Людям нравилось. Королевской администрации — не очень: трудящиеся отвлекались от полевых работ и выполнения гражданского долга в виде учебной стрельбы из длинного валлийского лука.

Кстати — завершал свой жизненный путь король, запретивший в Англии футбол, далеко не лучшим образом: в заточении, низложенным, умирающим от голода. Грустно, не по-королевски. Не надо было запрещать.

К мысли о бесперспективности запретов на футбол пришел и отец Вивиана Вудворда — особенно после того, как на трибуне лондонского стадиона «Кеннингтон Овал» побывал представитель королевской семьи. К тому же, хоть Вивиан и выступал уже в 12 лет за сборную школы по крикету, а в теннис обыгрывал даже своего тренера, — но настоящие чудеса он творил именно на футбольном поле, обладая удивительными скоростными данными и экстравагантной техникой владения мячом.

Что ж, пусть парень играет в футбол. В конце концов — наверняка думал папа будущего великого нападающего — и христианство зарождалось отнюдь не среди профессоров, лордов и архитекторов. Иисус проповедовал по сути тем же рабочим, что ходят теперь на футбольные стадионы. В общем, папа Джон махнул рукой.

Только вот не затеряется ли Вивиан — легкий, неказистый и худощавый как борзая — среди мощных английских парней, исповедовавших силовой футбол?

Нет, теряться Вивиан Вудворд не собирался. Он становится звездой футбольной команды колледжа, а в 16 лет — центральным нападающим команды города Клактона, выступавшей в первом дивизионе Северного Эссекса (городок на море, курортный — как выйдете из Лондона, берите на северо-восток, через 100 километров будете на месте). Тем временем Джон Вудворд, решив поддерживать сына в его начинаниях, занимает должность вице-президента этой команды. Папа у Вивиана силен в управлении, — и Вивиан Вудворд отвечает отцу взаимностью, продолжая усердно, по бартеру, учиться на архитектурном факультете в университете города Хариджа — самого северного прибрежного порта Эссекса, в двадцати километрах от Клактона. Таким образом, статус профессионального футболиста Вивиану оказался просто не нужен: он стал профессиональным архитектором. Можно и дворцы проектировать, и голы в свободное время забивать.

И вздохнул наконец-то с облегчением отец…

А вот Вивиану расслабляться было как раз некогда — он весь день работает архитектором, по вечерам блестяще выступает за крикетный клуб «Спенсер и Лоун Теннис», а в выходные подтверждает статус лучшего теннисиста Англии. И при всем при этом… его приглашают в набирающую обороты футбольную команду «Тоттенхэм».

Лондон это все-таки не скромный прибрежный курорт. И если у «Клактона» были энтузиазм и чистосердечные намерения, помноженные на свежий морской воздух, то у «Тоттенхэма» был и построенный в 1899 году самым модным и авторитетным архитектором того времени — Арчибальдом Литчем — 36-тысячный стадион, легко заполнявшийся столичной публикой, и завоеванный через пару лет Кубок Англии (именно на тот кубковый финал — первый из двух — впервые в истории пришло более 110 тысяч зрителей). Неплохой набор, согласитесь. Но покорили Вудворда все-таки не амбиции молодой команды и не изыски лондонской архитектуры, а условия контракта, которые аналогов во Вселенной не имели. Клуб гарантировал своему дебютанту, что он может играть тогда, когда ему будет удобно. Переводя с юридического на человеческий, это выглядело так:

«…а будете идти с работы на тренировку