вновь махнула его залпом. Айфон буквально разрывался.

— Извини, — раздраженно сказала она Бхату, выуживая гаджет из сумки.

И тогда девушка обомлела ещё сильнее. Прочитав все сообщения от Воробьева, Кала поняла, что все, чего ей сейчас хочется — где-нибудь спрятаться, чтобы никто ее не трогал. Ее чувства смешались. Чопра не знала, что она чувствует к Джею теперь. Он был ее самым родным человеком, и страх потерять его затмевал собой все. Но в то же время — по сообщениям Леши можно было сделать вывод, что мужчина не в себе. Кала знала его слишком недолгое время, чтобы сказать с уверенностью, норма для него подобное поведение или нет. Но со стороны это казалось пугающим. Даже жутким.

И вот — она сидела и смотрела то на Бхата, то на экран телефона. К горлу подступал ком, а к нервам — паническая атака. Хотелось завопить им обоим: «оставьте меня в покое!».

— Мне нехорошо, — ее голос дрогнул.

Кала слезла с барного стула и сильно пошатнулась, но не позволила Джею помочь себе, остановив его жестом руки.

Нельзя быть жестокой с ним сейчас. Да и с Воробьевым, блять, тоже.

— Мы обязательно вернёмся к этому разговору, когда я не буду так пьяна, хорошо? — она старалась взять себя в руки и звучать деликатно. — Передавай маме ещё раз мои поздравления.

И с этими словами девушка умчалась в гардероб. Быстро надела на себя шубку, вышла на улицу. Вернее — едва не выкатилась, запутавшись ногами в полах сари. У нее более не получалось сохранять спокойствие. Кала задышала часто-часто, облокотившись о фонарный столб.

Что ей делать?

Что, черт возьми, ей делать?

========== Глава 9. Чувства. ==========

«Я сейчас приеду к тебе».

Вообще-то Кале не стоит этого делать. Во-первых, нужно разобраться в собственных чувствах после того, что ей сказали оба молодых человека. Во-вторых, ее реально напугала тирада Воробьева. Что, если у того совсем мозги набекрень после прошлогодней резни? Что, если он и сам опасен? Подобное должно бы ее оттолкнуть. Они знакомы-то неделю. Но Чопра не могла поступить так чисто по-человечески. Алексей ей очень нравился. Очень сильно. Она бы хотела продолжать их отношения. Но Джей…

Девушка мотнула головой, даже похлопала ладошками по своим щекам. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Морозный воздух отрезвлял, хотя и выпитый алкоголь вступил с ним в настоящее боевое сражение. Быть пьяной сейчас — не то, что ей нужно.

А нужно ей приехать к Леше и убедиться, что с ним все в порядке. Не смотря на спутанные чувства, Кала отчётливо понимала, что ещё вчера прыгала бы до потолка из-за его признания в любви. Бхат же сбил ее с этого пути. Но все равно — Воробьев уже много для нее значил. Слишком много, чтобы не беспокоиться за него.

Поездка в такси вышла отвратительной. Чопру сильно укачало, а после они ещё попали в пробку. Она старалась не брать в руки телефон — боялась получить новые сообщения что от Алексея, что от Джэйдева. Она не хочет ничего знать. Просто старается сделать так, чтобы ее желудок не вывернулся наизнанку прямо на кожаную обивку в салоне такси.

У двери квартиры Воробьева она оказалась лишь спустя почти полчаса. Приехала прямо так — в праздничном сари. Ее все ещё сильно мутило, а перед глазами мерцали звездочки. Не хватало ещё «вертолет» поймать. Втянув воздух через нос, Чопра позвонила в звонок.

— Ты в порядке? — сразу спросила девушка, едва дверь открылась.

Это странное состояние не отпускало Алексея ещё долго. В конце концов, он просто сел на пол и обхватил голову руками. Моцарт прыгал вокруг него, пытаясь лизнуть в лицо.

Почему его так разобрало? Он даже не пил. Неужели из-за этих чертовых сообщений? Или из-за песни? Воробьев терялся в догадках. Наверное, это со стороны выглядело совершенно неадекватно. Скорее всего, он испугал Калу. А кого бы он не испугал? Почему все так отвратительно в его жизни. Начиная с той аварии и заканчивая этой ужасной резней. Жаль, что его не убили.

По телу волнами проходила дрожь. Молодой человек попытался встать, но это получилось у него со второго раза. Нужно выпить воды и вывести наконец собаку. Однако сделать у него получилось лишь первое. Алексей замер в прострации и уставился в стену.

А что, если то, что я сказал ей, испортит все? Что если она сочтёт меня психом и, главное, решит уйти? Что, если я — всего лишь развлечение?

Пришло время осознать, что они просто проводят время вместе. И все. Не более. Конечно же, у нее есть более перспективные варианты.

Вдруг раздаётся звонок в дверь. Алексей вздрагивает, а Моцарт лает.

Кто это?

Даже не посмотрев в глазок, парень распахивает дверь. На пороге стоит Кала. В чёрном сари, с вечерним макияжем. Она участвовала в каком-то тематическом фотосете?

— Я… Я очень соскучился, — он взял ее за руку, утянул в квартиру, захлопнул дверь. — Прости за все это. Я не хотел тебя пугать. Мне снова стали названивать эти люди, и я понял, что не могу не сказать, что люблю тебя. Потому что вдруг меня убьют. И это не шутки пранкеров.

Алексей взволновано провел рукой по своим волосам.

— Ты работала, да?

Он снова говорит это. Эти слова, которые дважды за этот день вывели ее из равновесия, потому что сказаны были ей двумя разными, но дорогими ей людьми. Кала поджимает губы, стараясь сосредоточить свое внимание на другой части речи Алексея. Проигнорировав вопрос о работе, девушка шагнула ему навстречу и встревоженно обхватила его лицо ладонями.

— Ты чего? — ласково лепечет Чопра. — Никто тебя не убьет. Эти люди — просто больные уроды, которым нравится делать другим больно ради прикола. Тише.

Воробьев мог бы спросить: «откуда ты знаешь?», но не стал этого делать. Он прижался щекой к ладони Калы. Прикрыл глаза. Ему очень хотелось, чтобы она осталась с ним не только на сегодня. Чтобы была с ним всегда. У него никогда не ладилось с женщинам, и потому Воробьев уже заранее обмирал при мысли, что не заладится и в этот раз. Ему было так хорошо с ней. Даже удивительно, учитывая то, что Алексей уже был достаточно опытным для того, чтобы верить в любовь к себе.

Она устало приподнимает уголки губ в жалком подобии ободряющей улыбки. Чуть придвигается, уже касаясь своим кончиком носа до кончика носа Алексея, но тут тормозит, вспоминая о чувствах Джея. Вот же блять. Воробьев думает, что она хочет