Потом Ферн оказалась в полях и превратилась в Элис, а Элис стала Ферн, и она увидела, что стоит по щиколотки в грязи, с испачканными кровью руками. Вдалеке виднелся дом под двускатной крышей, над ним курчавились облака. Она вызывала молнию и слышала ответ. Она не видела темного человека, подбиравшегося к ней, она видела только красивого мужчину в далеком доме и свет свечей, золотящийся в его кудрявых волосах. По ее приказу пламя свечей разгоралось все сильнее, пока не дотянулось до потолка, пока сверху не обрушилась гроза. Фарфоровый профиль раскололся от жара, она чувствовала вкус огня и крови, но ей было мало. Ушедшая любовь оставила пустоту, которую невозможно было заполнить.

Внезапно Ферн испугалась, ей захотелось вырваться на свободу. Сон опутал ее, как паутина, связал мысли липкой лентой, но она все же оборвала его и сразу попала в мир иных сновидений.

Наутро Ферн выглядела совершенно измученной, и теперь наступила очередь Элайсон обратить внимание на тени вокруг ее глаз.

— Мне снились плохие сны, — сказала Ферн, а про себя подумала: «Что бы сказала моя собеседница, если бы я назвала ее Элис или Элаймонд».

Это был странный день. Они пошли на пляж с Гасом и Мэгги Динсдэйлами. Элайсон тоже пошла с ними. Со стороны казалось, что обычные люди отправились на повседневную прогулку. Мелкие волны набегали на песок и, убегая обратно, оставляли на берегу пузырьки пены, исчезающие под лучами солнца. Люди ежились от порывов ветра, Северное море было ледяным. Несмотря на холод, Элайсон решила искупаться, и все смотрели на ее худенькое тело и волосы, развевающиеся, как дым под налетающим ветром. Длинные мокрые волосы прилипли к спине и стали похожи на крысиный хвост. Красный купальный костюм обтягивал тело, словно кожа.

— Вы ПОЧТИ похожи на русалку, — вспоминая кадры из фильма, сказала Ферн, когда Элайсон вышла из воды.

— Да она и есть русалка, — добавил Гас. — Лорелея из тевтонских народных сказок, которая своим волшебным пением завлекает на погибель незадачливых рыбаков. Вы должны знать почему Гейне. Вы проделывали это в прошлом, Элайсон?

— Не говорите ерунды, — смеясь, ответила она, и капельки морской воды заблестели у нее на лице.

Ферн повернулась и пошла к воде, чувствуя за спиной холодный, настойчивый взгляд.

В море появилось что-то, чего там раньше не было: какой-то белый обломок, крутясь в волнах, плыл к берегу. Ферн знала, что это ребенок из ее сновидений и что она не должна смотреть на него. Глянув через плечо на Элайсон, Ферн внезапно почувствовала жалость. Она стала думать о том, как Элайсон относится к своему Дару, который может дать ей все, кроме того, что она на самом деле хочет. Страстное желание матери иметь дитя, которое умерло в ее теле, было одержимостью, лишенной здравого смысла. Мщение, завоевание, триумф — все становилось бессмысленным и бесполезным, как крошки, которыми хотят утолить голод гиганта. Внезапно она поняла, почему Элайсон хочет открыть Врата. Не для того, чтобы получить Силу — это она может говорить Древнему Духу. Элайсон нужна Смерть. Царство Смерти, если такое место существует. И наблюдая за Элайсон, Ферн впервые увидела, как та беспощадна.

Непроизвольно Ферн снова посмотрела на море, но поверхность его была пуста, только еще не опавшие пузырьки пены лежали на песке.

Ферн с Уиллом не могли понять, как Элайсон будет искать ключ, и будет ли она вообще это делать.

— Конечно, она не догадывается, что у нее есть конкуренты, — рассуждала Ферн. — Она поняла, что мы что-то разыскиваем, но не знает что. Пусть себе думает, что мы ищем пиратские сокровища. Она, должно быть, считает, что если мы найдем ключ, то тут же отдадим его ей.

— Но ты ведь еще не нашла ключ? — спросил Уилл.

— Не нашла, хоть и искала, — ответила сестра.

Элайсон уехала в Лондон только во вторник на следующей неделе. За это время дважды звонил Робин, и хотя Ферн удавалось немного поговорить с ним, она решила не будить его дремлющий здравый смыл. Вместо этого она наносила отцу удары ниже пояса, говоря с ним голосом тоскующего ребенка, напоминая ему о планах, которые они строили на это лето и все время повторяя, что в Йоркшире без него вовсе не весело. В конце концов, рассуждала она про себя, их проблемы никто не назвал бы веселыми. Робин заверял ее, что скоро вернется, после чего вступала Элайсон, быстро растолковывая, что он не может отменить важных визитов к ее друзьям в Америке. Ферн оставалось только надеяться на его отцовские чувства, которые должны были перебороть издательский азарт.

Утром в понедельник Ферн попыталась зрительно представить отца, который вернется, смущенный, как рыцарь, опоздавший к началу сражения и появившийся на поле битвы тогда, когда ему там уже нечего делать. Хорошо бы он попросил Элайсон уехать, но скорее всего, он попросит ее остаться. И если случайно столкнется с каким-либо удивительным явлением, то постарается найти этому любое объяснение, как бы нелепо оно ни было. Слегка угнетенная этими размышлениями, Ферн отправилась в деревню, якобы для того, чтобы запастись апельсиновым соком.

На обратном пути она увидела Элайсон, беседовавшую с мотоциклистом. Ферн, желая остаться незамеченной, постаралась пройти стороной. Мотоциклист подъехал к тротуару, Элайсон стояла на некотором расстоянии от него. Ее голос звучал резко и повелительно. Только позже Ферн вспомнила, что за все время беседы мотоциклист так и не поднял щитка своего шлема, закрывающего голову и шею, несмотря на то, что ему, наверное, было очень жарко. Тем более, что на нем еще были черные перчатки с крагами, черная кожаная куртка, блестящие черные джинсы и тяжелые ботинки. Его машина выглядела очень громоздкой, но она резко рванулась с места и в движении сразу обрела равновесие. Элайсон быстро пошла в Дэйл Хауз. Ферн, чуть переждав, тоже двинулась к дому.

— Я видела, как вы разговаривали с мотоциклистом, — сказала Ферн за ужином, с тайным желанием увидеть растерянность на лице Элайсон.

— Ты видела… Да!.. Мотоциклист. Он заблудился. Ему нужна была дорога на Уитби. Надеюсь, что я правильно указала ему направление.

— Она соврала, — позже сказала Ферн. — Он не спрашивал у нее дорогу. Он местный, мы его уже несколько раз видели.

Строители прибыли в то утро, когда Элайсон уехала в Лондон. Это были Ролло и два его помощника. Ферн и Уилл были разочарованы, когда увидели, что вечером, уходя, строители заперли дверь в амбар. Слишком дружеское поведение Ролло, особенно по отношению к Уиллу, стало еще более пугающим.

— Кто за это будет платить? — бормотала Ферн. — Папочка ничего не давал, кроме словесных обещаний.

В среду она решила, что необходимо все разузнать.

— Их наняла Элайсон, — доложила она Уиллу. — Это значит, что она в состоянии платить, хотя неизвестно, как она договорилась с папочкой. Конечно, он не откажется выложить денежки независимо от размера счета, ты же знаешь, какой он. И все-таки она сильно рискует. Интересно почему?

Но на этот вопрос пока еще не было ответа.

Рано утром следующего дня перед Дэйл Хаузом остановился очень длинный, очень белый автомобиль. Верх его был открыт, обивка сияла чистотой, металлические детали блестели, на них не было ни единого пятнышка. Он был так же неуместен на узкой йоркширской дороге, как акула в аквариуме. Волосы водителя сверкали так, будто они были хромированы, а светлый шелковый костюм, как будто сшитый специально для этого случая, выгодно обрисовывал его изящную фигуру.