— Здравствуйте! — он смотрит на меня.

Я молчу. У меня на коленях пистолет и граната. Смотрю на него в упор и молчу. Тот нервно поводит плечами.

— Здравствуйте, — еще раз повторяет милиционер, оглядывая комнату.

— Здорово, проходи, — я обвожу рукой комнату, приглашаю.

Он подбирает какую-то коробку, пытается пристроится. Но навешал на себя столько боеприпасов, что она рассыпается под ним. Не упал, вскочил. Я смотрю молча.

— Ничего, я постою. — Он смущен.

Я пожимаю плечами, хозяин — барин.

— Ну-с, молодой человек, будем говорить, или в игрушки дальше поиграем? — я напираю голосом.

— О чем говорить? — чеченца на испуг взять не просто.

Надо отдать должное воспитанию, они редко чего бояться. Это не русские.

— О своих друзьях бандитах. Об Атагах. Или хочешь, чтобы я сообщил всем и вся, что твой брат боевик, и был убит. А ты теперь должен за него отомстить. Этого хочешь? Нет проблем. Но тогда крах всей твоей карьере в органах МВД. И быстрый взлет до заместителя начальника РОВД полетит к чертовой матери. Плюс ко всему закончится приработок. Без проблем. Я сейчас по станции вызываю комендантский взвод и под белые ручки тебе по этапу. Сначала по «фильтрам», а потом и в Россию. — Я курил и был внешне спокоен, хотя в любой момент был готов схватить пистолет и выстрелить оборотню в ногу.

Правая нога у него чуть выставлена вперед. Очень удобно стрелять в колено. Промахнуться сложно. На секунду я даже представил, как он с воем рухнет на пол.

Только вот за забором УАЗ, и бог его знает, сколько там народу, и какой у них приказ.

Краем глаза я следил за грудой мусора, под которой прятался Каргатов. Он тоже был готов придти мне на помощь.

Агент молчал.

— Будем говорить, или как, юноша? Мне много известно о ваших «шалостях», — я осторожно «давил».

— Мне ничего неизвестно, — он смотрел исподлобья. — Я лоялен к русским властям.

— Может, еще что-нибудь расскажешь? Я очень люблю чеченский эпос. Сказки про то, какие вы хорошие, а вот урусы все такие хреновые, — меня разбирала злость.

— Сказки рассказывают женщины детям перед сном, — он снова строит из себя гордого нохчу.

— А что ты можешь рассказать про беглого убийцу?

— Я ничего не знаю.

— Он, может, в деревне?

— Ищите, — пожимает плечами.

— Найдем, сынок, обязательно найдем, — кивнул я головой. — Скажи мне, мой юный друг, — я пошел ва-банк, — а за каким чертом тебя намедни носило в Атаги, да еще под самый вечер, что ты отвозил?

Я не знал, ездил он туда или нет, но блефовать — так уже до конца.

— Я ездил туда по делам. И отвозил туда продукты родственникам.

Ага, гаденыш мелкий, значит был!

— Что видел?

— Ничего не видел. Привез продукты и уехал.

— Или ты слишком долго там был, или слишком долго ехал.

— Это солдаты сказали на блок-посту? — он бросил быстрый взгляд.

Значит, блок-пост он уже прикормил, надо подсказать, чтобы заменили там бойцов.

— У нас много источников, в том числе и в Атагах. И нам известно, что ты там делал. Так, может, прояснишь ситуацию насчет продуктов и всего остального?

— Чего остального? — он уже напряжен. Это хорошо.

— Ну, например, насчет оружия и боеприпасов?

— Не было никакого оружия. Докажите!

— А я и не собираюсь ничего доказывать. Меня особо и не интересует это оружие. Меня интересует информация об Атагах. Я тебе это говорил. Я не занимаюсь мелочевкой. Ну, оттащил ты туда… — я начал лихорадочно соображать, сколько же он мог вытащить автоматов за одну ходку, — …три автомата. И что? Бойцы об этом узнают — пустят твою шкуру на шнурки для ботинок. Меня интересуют Атаги. И беглый убийца. Говори, а то отдам тебя на шнурки, до суда не доживешь. Сам повесишься.

— Я знаю немного, — он мялся.

— Ничего, скажи, что знаешь. Начни с того, кому отвез оружие. Кто в доме еще квартирует.

— Идрисов Ислан, — выдавил мент.

— Хорошо. Зер гут, мой мальчик, что дальше? Кто он? Где живет?

Он назвал адрес.

— Хорошо. Кто он?

— Один из старейшин села.

— Что же старейшина нас так не любит?

— Он воевал, а когда всех чеченцев депортировали, его отозвали с фронта, арестовали и отправили в Казахстан. За это он и не любит русских.

— Это он зря. Два грузина все это задумали, Сталин и Берия, передай ему, чтобы он теперь грузин ненавидел. Русские здесь ни при чем. Кого видел в доме? Думаю, что у такого авторитетного дедушки кто-нибудь да живет. Не для себя же дедушка занимается скупкой стрелкового оружия. Живут же?

— Живут, — тот кивнул головой.

— Кто?

— Трое. Они из коллектива Шейха.

— Эко ты назвал — «коллектив». Забавно. Кто это?

Он назвал имена.

— Их должности?

— Не знаю.

— Не ври! Не могут у старейшины бойцы стоять на постое!

— Не могут! — тот снова кивнул головой.

— Кто?

— Арабы. Они командиры.

— Имена?! Имена, сука! — я шипел.

Хотелось кричать, но не мог, в машине могли услышать.

Он назвал. Так как имена были незнакомые, тем более, арабские, я записал в свой блокнот. Годится.

Зейд аль-Авфи, Таккиадин аль-Таниси, Назиф аль-Тавхиди. Язык сломать можно.

— А вот ты называл чеченцев. Это кто?

— Это охрана, живут рядом.

— Докатились! Арабы командуют чеченцами на их земле! Тоже мне воины. Тьфу! — я давил на психику — А, Асаев, чего молчишь? Слабы, получается, в коленках чеченцы, что без арабов с нами справится не могут? Что молчишь? Сказать нечего?

— Мы и без арабов можем. Только если люди едут нам помочь, так почему помощь не принять-то?

— Помощь принять можно и нужно, только вот, отчего гости стали командовать у вас в доме? Ты, наверное, уже и без трусов начал ходить, как твои арабские друзья?

— Почему без трусов? — «агент» удивился.

— Не положено правоверному ваххабиту в трусах ходить. Почему? Это ты у своих друганов команчей спроси. За это вы боретесь? Без штанов ходить? — я издевался над Асаевым.

— Мы боремся за свободу. — Он был угрюм.

Было видно, что мои слова задели его за живое. Ничего, пусть мозгами пораскинет.

— Что еще ты мне хочешь и можешь рассказать?