И оправдана премудрость

Всеми чадами ее.

Лк7:35

Некий испанский миссионер повстречал на острове троихацтекских жрецов.

— Как вы молитесь? — спросил их священник.

— Молитва у нас одна, — отвечал емустарший. — А звучит она так: «Господи, ты триедин, и нас трое. Помилуйнас».

— Славная молитва, — сказал на этомиссионер. — Да только это не совсем то, к чему склоняет слух Господь.Давайте-ка я вас научу другой молитве, гораздо лучше.

Научил их католической молитве и отправился дальшепроповедовать слово Божье. А несколько лет спустя, когда он возвращался к себев Испанию, случилось так, что корабль его проплывал мимо того самого острова. Сверхней палубы заметил миссионер троих жрецов на берегу и помахал им рукой.

В тот же миг они по водам направились к кораблю.

— Падре! Падре! — закричал один из них, подойдясовсем близко. — Мы не смогли запомнить ту молитву, которой внемлетГосподь! Научи нас ей заново!

— Это неважно, — сказал миссионер, ставшийсвидетелем чуда. И попросил у Бога прощения за то, что сразу не понял — Онговорит на всех языках.

Эта притча наилучшим образом объясняет, о чем пойдет речь вкниге «На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала». Мы редко отдаем себе отчет втом, что Необыкновенное — вокруг нас. Рядом с нами творятся чудеса, небесныезнамения указывают нам путь, ангелы просят услышать их, однако мы не замечаемэтого, накрепко затвердив, что для того, чтобы прийти к Богу, надо исполнитьопределенные правила, произнести определенные формулы. Мы не понимаем — какиеврата мы откроем для Него, теми Он и войдет.

Традиционные религиозные обряды важны, ибо помогают намразделить с другими чувство общности, которое возникает, когда люди вместесвершают таинство, вместе возносят молитву, вместе отправляют богослужение. Нонельзя при этом забывать, что духовный опыт есть прежде всего практический опытЛюбви. А в Любви правил не существует. Можно попытаться штудировать учебники,обуздывать душевные порывы, выработать стратегию поведения — все это вздор.Решает сердце, и лишь им принятое решение важно и нужно.

Такое бывало в жизни каждого из нас. Каждый из нас в тот илииной миг твердил, обливаясь слезами: «Эта любовь не стоит моих страданий». Мыстрадаем оттого, что нам кажется, будто даем больше, чем получаем. Мы страдаемоттого, что наша любовь не признана, не узнана. Мы не смогли ввести собственныеправила, вот и страдаем.

И напрасно. Ибо в любви заложено зерно нашего духовногороста. Чем больше мы любим, тем ближе к постижению духовного опыта. Истиннопросвещенные люди — те, чьи души были воспламенены Любовью, — одолеваливсе предрассудки своего времени. Они пели, смеялись, молились вслух, плясали,они творили то, что апостол Павел назвал «священным безумием». Они были веселы— ибо любящему покоряется мир и неведом страх потери. Истинная любовь — этокогда отдаешь себя всего без остатка.

«На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала» — книга о том, какэто важно. Пилар и ее друг — персонажи вымышленные, и они же символизируютмногие конфликты, которые сопровождают нас в поисках Иного Края. Рано илипоздно каждому из нас придется преодолеть свои страхи — ибо духовная стезяпролегает через повседневный опыт любви.

Монах Томас Мертон сказал как-то: «Духовная жизнь сводится клюбви. Любят не потому, что хотят сотворить благо, или помочь кому-либо, илиоберечь и защитить кого-то. Когда мы поступаем таким образом, то рассматриваемнашего ближнего всего лишь как объект, а себя — как людей, одаренныхблагородством и мудростью. Это не имеет с любовью ничего общего. Любить —значит причаститься другого человека и обнаружить в нем искорку Божьего огня».

Пусть же слезы Пилар, пролитые на берегу Рио-Пьедра, укажутнам путь к этому причащению.

На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала. Если веритьпреданию, все, что попадает в воды этой реки — листья, насекомые, птичьиперья, — со временем превращается в камни, устилающие ее русло. Ах, еслибы я могла вырвать сердце у себя из груди, вырвать и бросить его на стремнину,чтобы не было больше ни муки, ни тоски, ни воспоминаний.

Н а берегу Рио-Пьедра села я и заплакала. Зимний холодзаставил меня ощутить слезы на щеках, и слезы эти перемешивались с ледянымиводами, катившимися передо мной. Где-то эта река соединяется с другой, потом стретьей, и так до тех пор — но уже вдалеке от глаз моих и сердца, — покавсе эти воды не перемешаются с морской водой.

Пусть же воды ее унесут прочь смешавшиеся с ними слезы,чтобы любовь моя не знала, что однажды я оплакивала ее. Пусть воды ее унесутпрочь смешавшиеся с ними слезы, чтобы я смогла забыть Рио-Пьедра, монастырь,церковь на отрогах Пиренеев, туман и дороги, по которым шли мы вместе.

Я позабуду дороги, горы и поля, которые видела во сне — исны эти снились мне, только я об этом не знала.

Но я помню тот чудесный миг, когда простое «да» или «нет»могло изменить все наше бытие. Кажется, что это было так давно, а между темвсего неделю назад я снова встретила его — и снова потеряла.

На берегах Рио-Пьедра я написала эту историю. Руки моизаледенели, ноги онемели от неудобной позы, и я все время порывалась бросить,остановиться.

— Постарайся просто жить. Оставь воспоминаниястарикам, — говорил он.

Быть может, это любовь старит нас прежде времени, и она жевозвращает давно миновавшую юность. Но как же не вспоминать эти мгновения? Я ипишу затем, чтобы глухую тоску переплавить в светлую печаль, одиночество — ввоспоминания. Чтобы, дорассказав самой себе эту историю, швырнуть ее в реку —так сказала мне женщина, у которой я нашла приют. И тогда — вспомним словасвятой — вода погасит написанное огнем.

Все истории о любви похожи одна на другую.

Мы вместе росли, вместе выросли. Потом он уехал из отчегокрая, ибо все юноши рано или поздно покидают родное захолустье. Сказал, чтохочет посмотреть мир и что мечты его простираются дальше полей Сории.

Несколько лет я ничего о нем не знала. Лишь изредкаприходило от него письмецо — и все на этом, ибо в рощи и на улочки нашегодетства он не вернулся никогда.