– Ба, Валерик, что у тебя с мордой? – воскликнул Игорь, тоже заметивший отметину.

– А?

– Вон на щеке!

Валера коснулся ссадины и поморщился:

– Упал в ванной. Ударился лицом.

– С чего вдруг упал? – забеспокоился Игорь. Сколько бы он ни подшучивал над другом, но его искреннее расположение к Валере было очевидным.

– Плохо себя почувствовал. Голова закружилась.

– Опять приступы начались?

– Нет, нет, – поспешно ответил Валера. – Просто я простыл… Вот и…

Тут дверь кабинета приоткрылась, Света увидела Милану. Она держалась за ручку. Назаров стоял рядом и говорил: «Скорее всего ты нам еще понадобишься. Когда возникнут какие-то вопросы, я позвоню. Если же ты что-то вспомнишь, связывайся со мной. Телефон я оставил…»

Милана кивнула и пошире открыла дверь, давая Назарову выйти. Света неосознанно подалась вперед. Как будто хотела броситься менту на шею. А вот Валера ее удивил. Едва завидев Назарова, он развернулся и унесся прочь.

Зарубина проводила его недоуменным взглядом. А когда повернулась, то удивилась еще больше. Капитан Назаров и Игорь стояли друга напротив друга с таким видом, будто сейчас сцепятся. Ярость клокотала в каждом, но оба сдерживались.

Минуту, не меньше, Алексей с Игорем молча буравили друг друга взглядами, пока Назаров не сказал:

– Касаткин, не ожидал тебя здесь увидеть.

– А я тебя… Щенок.

И криво усмехнулся, глядя снизу вверх на Назарова.

Леша не верил своим глазам. Неужели перед ним стоит Псих? Тот самый Гоша Касаткин, который превратил его детство и юность в ад?

Именно с легкой руки Психа за Лешей закрепилась в детдоме обидная кличка Щенок. Кто бы знал, как бесился Назаров, слыша ее. Половина драк, которые он затевал, вспыхивали именно потому, что к нему обращались как к Щенку!

После того как Гоша науськал запереть Назарова в подвале, началось самое страшное. Когда стало ясно, что Леша не спасовал, Псих поставил перед собой цель – сломать мальчишку. «Кто он такой? – кипятился Касаткин. – Щенок! Заскулит скоро, дайте срок!»

Но Леша не скулил. Даже когда его били впятером. Защищался, пока были силы, а потом прикусывал кулак, чтобы не завыть, и терпел…

Один раз его так отходили, что Леша не смог принять участие в соревнованиях. Тренер устроил ему допрос с пристрастием. Требовал назвать имена виновных. Леша, естественно, этого не сделал. Тогда тренер собрал в коридоре самых отъявленных хулиганов и на понятном им языке (мат и феня) объяснил, что Назарова трогать нельзя. Потому что он единственная спортивная гордость их детдома. И если кто-нибудь из них посмеет нанести вред его организму еще раз, будет иметь дело с ним, тренером. Пацаны, знавшие крутой нрав бывшего афганца, решили на время оставить Щенка в покое.

Назарова больше не били. Но «чмырили» словесно, и он лез в драку первым. О чем честно сообщал тренеру и тут же получал от него. Бывший афганец сам частенько пускал в ход кулаки. Но бил аккуратно, чтобы не осталось следов и сильных повреждений. Причинял боль, чтобы вразумить. Люди ведь ничем от животных не отличаются. Собаку, чтоб она команды беспрекословно выполняла, лучше поколачивать, чем косточками закармливать. Павлов вон своих псов током «учил». Дрессировщики слонов да тигров – испокон веков хлыстом. Все понимание идет через боль!

– Касаткин, не ожидал тебя здесь увидеть, – проговорил Леша, справившись со своим отвращением к нему. Кто бы знал, как он хотел зарядить Психу в глаз. А лучше взять за волосенки и мордой об стол. Раз, другой, третий…

– А я тебя… – ответил Касаткин. И с мерзкой улыбкой добавил: – Щенок.

Желание размазать Гошину рожу даже не по столу, а по асфальту, скинув его с шестого этажа, стало нестерпимым. Но Назаров смог унять свою ненависть. А презрительное прозвище хоть и резануло слух, но не обидело. Странно, что раньше оно так Лешу задевало. Щенок? И что? Всего лишь песий детеныш. Ничего обидного!

– Что ты тут делаешь, Касаткин? – Конечно, Леша мог бы вместо фамилии употребить прозвище, но не сделал этого намеренно. Хотел показать, что повзрослел, чего желал и Психу.

– Я тут работаю.

– У Миланы?

– Да.

– Кем?

– А я обязан отвечать?

– Обязан. – Леша достал свои корочки и продемонстрировал Касаткину.

– Да я знаю, что ты мусор, можешь не напоминать.

– Мусор ты, а я милиционер. Так кем ты тут работаешь?

– Личным водителем Миланы Робертовны.

– Вчера на стройплощадку ты ее отвозил?

– Естественно.

– Что делал, пока Милана отсутствовала?

– Как всегда, сидел в машине, слушал музыку.

– Кто-то может это подтвердить?

– Не имею понятия. А что, мне нужно алиби? Я под подозрением?

– Как и все…

– Смешно. Я покойного практически не знал. У меня не было причин желать его смерти. Файзаров не сделал мне ничего плохого.

– А те животные, которых ты истязал, тебе делали что-то плохое?

– Это было давно, – спокойно возразил Гоша.

Назаров внимательно посмотрел на него и отметил, что Касаткин сильно изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Тогда это был подросток с нервным тиком и безумными глазами. Теперь мужчина со спокойным лицом. Да, в нем осталась жестокость, но она была не явной. По крайней мере неважный физиономист посчитал бы внешность Гоши вполне приятной.

– Люди не меняются, – сказал Назаров.

– Да? Значит, ты тот же щенок, что и раньше?

И снова Леша сдержался. Хотя сейчас было труднее. Хотелось выплюнуть ему в лицо: «Я, может, и щенок… А ты! Ты тварь, не поддающаяся квалификации… Всегда ею был, ею и остался!» А потом его или в морду, или из окна. Все равно!

– Поговорил бы с тобой сейчас, но нет времени, – вздохнул Назаров. – Придется повесткой вызывать. В отделении побеседовать. До свидания!

– Да иди ты на!.. – не выдержал его спокойствия Псих.

– Нет, это ты иди. А уж куда, сам решай. Я же останусь. У меня тут еще дела…

И, сделав вид, что перестал замечать Касаткина, обратился к Свете:

– Мы можем поговорить?

– Конечно.

– Вам где удобно? Здесь или в другом месте?

– У меня сейчас обед. Пойдемте в кафе, там и поговорим.

Леша кивнул. Боковым зрением он уловил движение. Это Гоша вышел из приемной. Как только он покинул помещение, в нем как будто стало больше воздуха. По крайней мере Леше задышалось гораздо вольготнее.