— Я слышу эту историю сотый раз. Еще пара раз — и ты начнешь уверять, что и сама ничуть не испугалась медведя, — усмехнулся Эмиль, быстро скользя глазами по газетному листу. — Почему ты никогда не предлагаешь Мишелю самому рассказать эту историю? Быть может, мы узнаем что-либо более интересное?

— Да! — тут же воскликнула Элина. — Мишо, расскажи, пожалуйста! Тебе было страшно? Я была очень маленькой и потому не понимала, что происходит. Мадемуазель Виола, я ведь действительно ничего не испугалась. Но очень хорошо помню медведя. Он был огромным, как гора.

Но Бертье уклонился от рассказа:

— Я тоже плохо помню.

— Этот ужас мне еще иногда снится по ночам, — вздохнула София. — Этот зверь был ужасным. Даже лесники уверяли, что впервые видели подобного медведя.

— Они его так и не поймали, — вскользь заметил Мишель.

Что-то необычное в голосе Бертье заставило Виолу взглянуть на него. Он делал вид, что внимательно рассматривает свою больную руку, но неожиданно перевел взгляд своих холодных глаз на Виолу. В них промелькнули искры удовольствия, и девушка поняла, что Бертье вовсе не жалеет о том, что зверя не поймали. Похоже, он даже рад этому.

Удивленная этим, Виола в задумчивости уставилась на Мишеля, на миг забыв о приличии. Этот человек непонятным образом притягивал ее внимание и раздувал любопытство. Разглядывая его красивое лицо, девушка с отчаянием подумала о том, что даже великие мастера кисти не смогли бы создать большее совершенство черт, чем у этого мужчины. Такую красоту можно созерцать лишь на картинах, а в жизни редко удается встретить живое воплощение Аполлона или Марса в человеческом существе. Золотистые волосы делают его похожим на херувима, а глаза сверкают, словно иней в лучах солнца.

Лишь только она подумала об этом, как Бертье неожиданно нахмурился и перевел взгляд на княжну Элину. Было совершенно очевидно, что его рассердило откровенное внимание Виолы.

Девушка в смущении опустила глаза. Наверно, он устал от такого назойливого внимания к собственной персоне, и домочадцы семейства Маре-Розару являются единственными, кто воспринимает его красоту как нечто совершенно естественное. Впрочем, заметно, что Бертье пользуется в этом доме огромной симпатией не только со стороны хозяев, но так же и прислуги.

Словно в подтверждение мыслей Виолы, горничная, вошедшая в комнату с огромным подносом в руках, уставилась на Бертье глазами, полными обожания, а Элина тут же выхватила из рук служанки ужин и принялась сама расставлять для Мишеля тарелочки с едой на столике, покрытом кружевной скатертью.

Виола заметила взгляд, которым княжна одарила Мишеля, и проследив за ним, наткнулась на его зеркальное отражение во взоре серых глаз Бертье. Девушка с затаенной грустью подумала о той простой истине, что этот красавец обожает дочь князя Маре-Розару. Он с явной любовью следит за движениями княжны, которая безумолчно щебетала, обращаясь сразу ко всем присутствующим. Затаив дыхание, Виола принялась украдкой наблюдать за ними. Она еще никогда не видела настолько влюбленного молодого мужчину и девушку, которая была так беспечно-легкомысленна. Элина ухаживала за Бертье искренне и преданно, но явно не понимала, чем именно может быть полезна больному приятелю. Так, например, она вдруг сорвалась с места и помчалась на кухню, чтобы сообщить слугам, что они забыли принести любимое кушанье Мишеля, и при этом не подумала о том, что из своего кресла Бертье вряд ли сможет дотянуться до столика с едой, и ему следовало помочь.

Двери остались открытыми, и в спальню через пару минут донесся звонкий смех княжны, которая радостно приветствовала отца, вернувшегося с деловой встречи. Похоже, девушка уже забыла о том, куда спешила мгновение назад.

Озадаченная ее поведением, Виола заметила укоризненный взгляд Эмиля, адресованный сестре. Слегка помедлив, девушка решилась подойти к Бертье, который уже встал из кресла, собираясь пересесть к столику с едой.

— Осторожнее… Я помогу вам. Обопритесь на мое плечо, — предложила она и осторожно обняла мужчину за талию.

Пробормотав слова благодарности, Мишель воспользовался ее помощью и уселся за стол, осторожно вытянув больную ногу. Устроив больного, Виола поспешно отошла в сторону, почувствовав на себе внимательные взгляды княгини и ее сына.

На следующее утро горничная принесла новую записку от Бертье. Он желал встретиться с Виолой в оранжерее.

Девушка знала, что вся семья этим утром должна отправиться за город на большой праздник, устроенный в резиденции герцога Бопертюи. Из-за болезни Мишель не мог присоединиться к ним.

Виола никак не могла понять, кем приходился Бертье семье князя. Внешне он ничем не походил на них, хотя манеры и походка очень напоминали князя Альбера. Князь, кстати, был очень красивым мужчиной — с благородным лицом и обаятельной улыбкой, но даже он не мог сравниться с Бертье. После недолгих размышлений девушка пришла к выводу, что Мишель, скорее всего, является какой-нибудь дальней родней этому знатному семейству.

Записка с предложением встретиться в оранжерее застала девушку врасплох. Было ясно, что Виоле придется остаться в доме наедине с этим мужчиной, если, конечно, не принимать во внимание слуг. Разумеется, самым лучшим будет отклонить его нескромное предложение уединиться в оранжерее. Пожалуй, ей следует отправиться в город на прогулку в ожидании, пока семейство князя не вернется домой.

Виола быстро написала записку Мишелю, где изложила свои причины, почему их встречу лучше отложить до более удобного случая. Горничная отправилась с ее письмом к господину Бертье и очень быстро вернулась с ответом.

«Ваши причины глупы. Кто, по вашему мнению, сочтет нашу встречу неприличной?»

Виола вновь села за изящный столик и написала одно слово: «Слуги». Сложив листок, она тщательно запечатала его сургучом и передала горничной.

Ответ пришел незамедлительно: «Я считал вас более уверенной в себе девушкой».

Виола почувствовала приступ негодования. Ее буквы стали более размашистыми: «Я считаю неприличным вызывать неудовольствие гостеприимных хозяев своим нескромным поведением».

На этот раз письмо пришло с небольшой задержкой и оказалось также опечатано.

«Неужели мне придется взять к себе на работу еще одного слугу, чтобы иметь возможность встречаться с собственным секретарем? Большую глупость трудно придумать. Мадемуазель Фламель, я жду вас в оранжерее в одиннадцать часов».

Виола взглянула на горничную, которая стояла возле двери с совершенно невозмутимым выражением лица. На часах над камином было уже без пяти минут одиннадцать.

— Где сейчас находится мсье Бертье? — сухо спросила Виола.

— В оранжерее, мадемуазель. Ему доставили туда завтрак. Сейчас там очень красиво. Слуги открыли окна, чтобы проветрить оранжерею, и принесли новые цветы из сада.

Виола почувствовала, как краска заливает ее лицо.