– Грета! Грета! – ворвалась я с громким криком.

– Что еще случилось? – подпрыгнула она и выплеснула на себя молоко из глиняного кувшина. – Что ты опять натворила! –всплеснула руками и принялась затирать растекающуюся лужу.

– Грета, прости, я не хотела! Тебе помочь? – я поспешно присела рядом.

– Ладно уж, – она с кряхтением разогнулась. – Говори. Что у тебя опять стряслось?

– Грета, – я присела рядом с ней на лавку и взяла за руку. – Где я могу найти пресвятейшего?

– Душу облегчить захотела? – кухарка понимающе на меня посмотрела. Я энергично закивала. – И то дело. Глядишь, и в голове бы просветлело. Только вот незадача. Уехал он.

– К-как уехал? – я даже заикаться начала. Единственный человек, который что-то знает о моем появлении, взял и уехал? Несмотря на наказ старого хозяина? – Он же… – я действительно растерялась, очень рассчитывала, что сегодня все прояснится.

– Конечно, это очень странно, что он так быстро уехал, ведь они с хозяином были так близки, – Грета тяжело вздохнула. – Но ничего не поделаешь, срочно вызвали, и он не смог отказаться. Сам говорил, как тяжело уезжать, когда я собирала ему поесть в дорогу. Но долг призвал.

– А как же я? – у меня даже навернулись слезы. Такой потерянной я себя не чувствовала, наверное, даже в самый первый день. Тогда я ничего не понимала и не знала кто может помочь. Наконец, нашла, и такой вот крах всех надежд. Когда он теперь вернется?

– Ну что же ты, девонька, так сокрушаешься? – обняла меня Грета. – Вернется он, вернется. Вот пройдет большой прилив, и вернется, – утешила меня добродушная кухарка.

– Спасибо, Грета, – я поднялась и побрела на улицу. Теперь мне действительно необходимо было побыть одной.

Большой прилив, если мне не изменяет память, бывает или на полнолуние, или на новолуние. Получается, что пресвятейшего не будет от двух недель до месяца? Это при условии, что здесь лунные циклы такие же, как в моем, то есть теперь уже не моем, мире.

Черт! Я запуталась!

А если его не будет дольше?

Ветер посвежел, и я обхватила себя за плечи. Раздумывая, что делать и как дальше жить, я брела не разбирая дороги, и сама не заметила, как оказалась на самом краю обрыва.

– Мелисса!

От громкого окрика я вздрогнула, оступилась, и камушки с тихим шорохом посыпались из-под ноги.

Потеряв опору, беспомощно взмахнула руками. Дыхание перехватило, и я даже не могла вскрикнуть, чтобы позвать на помощь.

_____________________________________

[i] «Горе от ума»

ЛАДИСЛАВ

После принятого решения о женитьбе, я почувствовал невероятное облегчение, словно все это время находился на пороге, и вот сейчас сделал решительный шаг. Даже раздражение, просыпающееся каждый раз, когда видел Мелиссу, утихло, ведь я знал, что теперь точно ее не потеряю, хоть Кристаин и настроен весьма решительно.

Когда в дверь осторожно постучали, я как раз закончил приводить себя в порядок после безумной гонки и схватки с разъяренной женщиной.

Мелисса? Пришла поблагодарить за избавление от Ильен.

– Войдите, – ответил я и придал лицу самое благодушное выражение – не стоит усложнять ей задачу.

Но в комнату вошла… Верена?

Движения служанки были какие-то замедленные, а взгляд отсутствующий.

Ильен!

А ведь я говорил, чтобы не пользовалась в моем доме своими штучками. Просто невозможная девица! Чего она этим пытается добиться?

– Грета спрашивает, какое вино подавать к столу.

Голос Верены звучал почти как обычно, но все-таки я различил в нем едва заметные отсутствующие нотки, поскольку много месяцев сам так говорил, пока не понял в чем дело и не сбежал от подавляющего волю и мысли влияния.

– Да, конечно, сейчас спущусь, – я поспешил повязать шейный платок и надеть сюртук.

Необходимо поговорить с Ильен. Если она гостья, то пусть и ведет себя соответствующе.

Я решительно вышел, собираясь навести порядок в собственном доме. А вот и лестница. Но не успел коснуться первой ступеньки, увидел их – принц обнимал Мелиссу за плечи и, склонившись к уху, что-то говорил.

Так беседуют только близкие люди, а не принц и подневольная девица. Ему не по статусу даже имя ее знать, не говоря уже о столь близком общении.

Неужели Кристаин настолько безрассуден, что позволил себе иметь на нее какие-то виды? А Мелисса? О чем думала она? Не успела избежать одной беды, как спешит навлечь на себя другую? Ведь прекрасно знает, чем ей грозит благосклонность принца, так о чем тогда думает?

Пальцы сами собой с силой сжались на поручне.

Кажется, я слишком поторопился и определенно переоценил свои силы. Сейчас мое состояние было как никогда далеко от спокойного.

Необходимо как можно скорее разделить эту парочку. Но прежде чем сделал первый шаг, почувствовал, как легкие ладони коснулись плеч, а голову словно заволакивало туманом. Больше всего хотелось сейчас отрешиться от всего, погрузиться в вязкую пелену и ни о чем не думать.

Ильен!

Я сбросил ее морок и выставил защиту. Чары Ильчиньо беспомощно растекались, не в силах проникнуть сквозь защитный контур.

– Зачем ты это делаешь? – резко развернувшись, спросил я и краем глаза увидел, как Кристаин выводит Мелиссу на террасу.

Последовать за ними мне не дала коснувшаяся щеки узкая ладошка Ильен.

– Ладислав, – позвала она, вглядываясь мне в глаза. – Не будь таким упрямым. Вспомни времена в столице, разве нам было плохо?

Сам не понимая что делаю и совершенно не желая того, я пошел следом за ней.

– Ильен, прекрати! – я сбросил ее руку, и в голове сразу прояснилось.

Или силы Ильен увеличились, или она перестала чего-либо стесняться и действует напролом.

– Мне не нравится чувствовать себя твоей марионеткой. Неужели ты этого не понимаешь?

Я взглянул в лицо Ильен, на меня смотрели чистые и наивные глаза ребенка – она не понимала, слишком привыкла играть чужими жизнями и воспринимает это как норму.

– Ильен, – я заговорил мягче, словно действительно с неразумным ребенком. – Освободи Верену от своего влияния и в дальнейшем воздержись применять его к моим людям, иначе я вынужден буду отказать тебе в доме.

– Но я гостья принца, – Ильен хлопнула густыми ресницами. Когда-то они казались мне самыми прекрасными. – Ты не можешь меня выгнать, пока здесь Кристаин, и мне нужна служанка. Верена как раз подойдет.

– Я подарю тебе ее, когда покинешь мой дом, и можешь делать  с ней что захочешь, но мои люди должны подчиняться мне.