– К столу!!!

Это Михаил Иванович зовёт гостей.

– К столу. Утка готова.

Какой аромат, какой замечательный аромат! Это утка. Паша пробовал утку и раньше. Яблоками их дома фаршировали, просто ели утятину. Но такого аромата те жирные московские утки не имели.

Вот что значит природа, лес и дичь.

Что же попробуем.

– Друзья, – это Серёга тостует, – друзья, с удачной охотой вас, за здоровье, за нашу дружбу, за вас! Позвольте нашему гостю Пал Палычу, московскому гостю, передать первый кусочек дичи, – и, оторвав от утки чуть ли не половину, передал кусок Паше.

– Ешь, Паша, на здоровье!

– Ура!!!

Под эти замечательные слова опрокинуты рюмки, и Пал Палыч вцепился зубами в кусок.

Боль пронзила челюсть мгновенно. Паша аж скривился и инстинктивно открыл рот. Вместе с добротным куском утки в металлическую чашу со звоном изо рта упала его новая золотая коронка, с любимой левой, жевательной стороны.

Народ выдохнул.

– Ух…

Не предупредили охотники новичка, что осторожно есть надо, живность на охоте может быть нашпигована дробью, невозможно всю её выбрать из утки. И не один охотник, да и не раз, прошёл через такие испытания. Вот и Паша попался.

– На, запей, – Серёга передал Паше стакан, до краёв наполненный жидкостью, – лекарство это, всё враз пройдет, вот увидишь.

Пал Палыч в пару глотков опустошил стакан. Теперь уже не челюсть, а горло и дыхалку свело.

– Так спирт это! Ты что…

Однако прав был Сергей, минут эдак через пяток действительно всё отпустило. И так хорошо стало Пашке, так приятно…

Что зуб!

Да вставим, не впервой!

Зато какие люди здесь и сейчас, какие люди!

Паша вновь всех их любил, любил как своего брата и его супругу, как дедов, сестёр, племяшей и внучат. Всех, с кем ему здесь, на сибирской земле, довелось общаться.

Домой охотники приехали поздно вечером. Паша, сжавшись в клубок, мирно посапывал на заднем сиденье автомобиля. Снов он не видел, и спал крепко, Серёжа едва его растолкал.

Время неумолимо бежало. Пора и домой. Соскучился уж Пал Палыч, по жене соскучился, по дочери.

Да, отдохнул и будет, пора домой.

Расставание было не менее трогательным, чем недавняя встреча. Паша успел привыкнуть к этим родным для него людям, так тепло и заботливо принявшим его.

– Паш, ты уж того, береги себя, да чёрт с ней, с этой работой, живи, отдыхай. Что ещё надо человеку? Семья есть, дом есть, всё в порядке. Главное – не жуй себя. А хочешь, приезжайте все вместе да живите у нас, сам видишь, места вон сколько.

Павел слушал брата, слушал внимательно и понимал: брат прав, жизнь продолжается. Ещё не время горевать, здоров, как бычина, крепок, живи да радуйся. Прав Серёга, ох как прав.

И так ему стыдно стало. Стыдно за свои слабости, за свои переживания и бессонные ночи, за то, что попусту родных там, в Москве, изводил своими переживаниями и тревогами. Паша чувствовал, как от стыда этого лицо его наливается краской.

– Братишка, что с тобой, нездоровится? Паша?

– Нет, Серёжа, это от чувств. Ты всё правильно сказал, спасибо тебе. Спасибо за приём, за душевность вашу. Спасибо, дорогой.

Через шесть часов его встретила Москва, встретила не очень приятной осенней погодой, слякотью, мелким дождём. Но всё же погода не могла испортить настроение Пал Палыча.

Выздоровел он, окончательно и бесповоротно выздоровел.

Всё будет в норме.

Зуб починим, работу найдём, не беда.

Главное – есть любящие его родные, его семья, его дом, вот они, его главные и настоящие ценности.

Жизнь продолжается!

Добро и любовь должны править миром…

Жили, были два друга – Тарас и Иван. Хоть и разделяли их дворы почти десяток километров и небольшая речушка, но для настоящей дружбы это не такая уж и преграда.

А история этой дружбы такова.

Осенью далёкого девяностого года молодая семья Ребровых ожидала в семье первенца. Ждали, ждали, считали, считали, всё высчитывали, когда должен малыш появиться на свет, да и не угадали. Роды у Валентины начались на две недели раньше ожидаемого срока.

Ночью пятнадцатого сентября начались схватки. Телефона нет, до райбольницы вёрст пятнадцать. Что делать?

Иван бегом за машиной (своей ещё тогда не было). А где её найдешь, ночью-то? Хорошо, сосед трактор в ту ночь под домом держал.

С трудом, с помощью этакой матери и обещания самогоном залить, вытолкал Ваня тракториста из тёплой постели. Валю в кабину, сам в прицеп и вот, спустя час, они у родильного отделения. Как Валюшка по ухабам да бездорожью не родила, одному Богу известно. Но всё обошлось.

В три часа ночи Иван стал отцом.

– Девочка, три сто, сорок пять сантиметров, волосики беленькие. Улыбается! А голосище какой, голосище-то! Певицей будет, вот увидишь – это Ивану акушерка рассказала – роды прошли нормально. Иди, дружок, отдохни, завтра приезжай.

Да куда там идти! На улице темень, ни души, сосед на своём тракторе успел смыться, уже досыпает, поди. Придётся где-то здесь устраиваться.

От пережитого, бешеной гонки на тракторе Ваня всё ещё не совсем понимал, что он сегодня, вот всего пару часов назад стал отцом. Пытался думать об этом, но как-то не очень получалось. Думалось всё как о чём-то не очень его касающемся, как будто и речь не о нём.

Наверное, так со многими бывало.

В больничном холле он был не один. В углу, сдвинув стулья и свернувшись на них калачиком, кто-то спал.

Наверно такой же счастливчик, папа новоиспечённый – подумал Иван и пристроился на жёстком кресле рядышком.

Часок ему удалось прикорнуть.

– Товарищ, а товарищ, спичек нет?

Иван вздрогнул от неожиданности. Напротив него сидел взлохмаченный мужичок его возраста с заспанной физиономией.

– Тоже папаша? А?

– Слушай, у тебя кто родился?

– Дочь? А…

– А у меня сын! Наследник! Во как! В три часа жинка родила.

– Как, и у тебя тоже в три? Вот это да! Держи краба! Поздравляю!

Два молодых отца, счастливо улыбаясь, вышли на крыльцо.

Коллегу Ивана звали Тарасом. Тарас Степанович, как он представился Ивану.

Так состоялось первое знакомство двух молодых отцов.

Практически ежедневно они встречались у роддома. Пообщавшись через окно с жёнами и передав им посылочки, в больничном дворике устраивали перекур. Им приятно было вместе, общение было ненавязчивым и интересным.