Ермакович вошел в кабинет к генеральному, когда у негонаходились все заместители. Можно было подождать, пока они уйдут, выждатьвремя, чтобы не начинать этого тяжелого разговора. Но он сел и упрямо началразговор.

– Вы подписали приказ об отстранении от работы сразунескольких сотрудников автобазы, включая моего заместителя Рушидзе.

– Правильно сделал, – недовольно буркнул Ломакин, – у настакое чрезвычайное происшествие случилось – шахта была обесточена. Скажиспасибо, что мы не передали дело в прокуратуру…

– Люди не виноваты. Водитель случайно забыл поднять кузовпри разгрузке породы.

– У меня отчет комиссии, – показал Ломакин на лежавшую настоле бумагу.

– Это не отчет, а отписка, – разозлился Ермакович. – Я былна месте, сам все проверил.

Заместители смотрели на генерального директора, ожидая, чтоон ответит этому молодому и наглому начальнику автобазы. Тот понял, что можетпотерять лицо. Ломакин нахмурился и, отчеканивая каждое слово, громко произнес:

– Я подписал приказ и никогда его не отменю. Ни при какихобстоятельствах. Все ясно? А теперь можешь идти. Тоже мне адвокат нашелся.Скажи спасибо, что я тебя не уволил.

Ермакович повернулся и молча вышел из кабинета. В приемнойон написал заявление об увольнении. Оставив его секретарю, уехал к себесобирать вещи. На следующее утро ему позвонил генеральный директор:

– Ты с ума сошел? Забери свое заявление. Молодой еще, чтобытакие письма писать.

– Не заберу, – твердо заявил Ермакович, – и на автобазу невернусь, пока вы не отмените приказа…

– Тогда считай, что ты уже не работаешь, – разозлилсягенеральный и бросил трубку.

Через два дня Ломакин позвонил снова:

– Кончай валять дурака, Виктор. Вернись на работу. Всевокруг спрашивают, что произошло. Мне первый секретарь звонил, интересовался,что у нас случалось.

– Не вернусь, – твердо ответил Ермакович. – И вы прекраснознаете, что я не вернусь.

– Автобаза не может работать сразу без двух руководителей, –заявил Ломакин. – Ты уволился, а Рушидзе я отстранил.

– Вот и исправляйте свою ошибку, – предложил Ермакович. –Можете назначить исполняющим обязанности директора автобазы Серго Рушидзе. Онкак раз вырос для этой должности.

Ломакин выругался, бросил трубку. Еще через два дня он сновапозвонил Ермаковичу домой.

– Водители отказываются работать, – сообщил генеральный, –вернись немедленно. Мы не можем работать без автобазы.

– Я переезжаю в Донецк, – сообщил Виктор Викторович, – а выеще можете исправить ошибку, назначив Рушидзе. Иначе люди действительно бросятработу и сорвут вам выполнение плана.

В советское время спущенный сверху план был не простообязателен для исполнения, от него зависела карьера и будущее любого чиновника.Ломакин понял, что ему не удастся убедить строптивого молодого руководителя.Вечером он подписал приказ о назначении директором автобазы Серго Рушидзе. А наследующий день дал блестящую характеристику Ермаковичу и лично звонил в Донецк,рекомендуя его с лучшей стороны.

В Донецке и в Енакиево эта история постепенно обросларазличными надуманными деталями и стала почти легендой. Однако многиеработавшие с Ермаковичем запомнили, что он умеет защищать своих сотрудников истоять до конца. Но хорошо знали и другое. Ермакович был не просто строгимруководителем, он был сверхтребовательным администратором. Если под его горячуюруку попадали нерадивые работники, на прощение рассчитывать они не могли. Когдасотрудники не оправдывали его доверия, он расправлялся с ними безжалостно,решительно увольняя нерадивых, убежденный в том, что каждый обязан отвечать запорученное дело. Строжайшая дисциплина и требовательность были его основнымикозырями на производстве.

В тридцать девять лет Виктор Викторович был уже известнымруководителем, которого знали и уважали во всей области. В восемьдесят девятомгоду начались шахтерские забастовки. Именно тогда было принято абсурдноерешение о выборности руководителей предприятия. Практика показала, чтобольшинство избранных руководителей не прошли проверку временем. Большинство изних оказались обыкновенными популистами, демагогами, беспринципнымикарьеристами. Увы, эти люди составили костяк руководителей, так умелоразваливших великую страну в начале девяностых годов. Часто выбирали не самыхпринципиальных, требовательных и знающих, а самых удобных, самых ловких, самыхбессовестных. Но случались и редкие исключения.

В одном из крупнейших производственных объединений«Донтрансремонт» тоже проводились выборы генерального директора. На этудолжность претендовали трое работников объединения и решивший побороться с нимируководитель другого объединения – Виктор Викторович Ермакович. И опятьстолкнулся с откровенной подлостью по отношению к себе. Подготовленный докладоб экономическом положении объединения с выверенными обоснованиями, каквыводить производство из затяжного кризиса, хранился в его столе. За день довыборов этот документ у него просто украли. Причем украли оба экземпляра.

Можно было отказаться и не ехать на выборы. Можно было снятьсвою кандидатуру. Но это было не в правилах упрямого молодого человека.Ермакович приехал, поднялся на трибуну для выступления и начал говорить безнеобходимых документов, перечисляя по памяти экономические показатели, поясняяна конкретных примерах, как следует перестроить работу. У него была хорошаяпамять, и в этот день она ему помогла. Но еще больше его подстегивало желаниебросить вызов подлецам, укравшим у него доклад. И в этот день он говорил такубедительно, что ему поверили.

Трое его соперников выборы проиграли. Один из них наверняказнал об украденных документах, возможно, даже был инициатором этой кражи. НоВиктор Викторович никогда больше не вспоминал произошедшего инцидента. Все троеостались работать в объединении и в будущем много раз встречались со своимбывшим оппонентом. А для него самого эта история стала еще одним жизненнымуроком, научившим его никогда не поддаваться панике, бороться до конца. Втридцать девять лет он стал руководителем крупного объединения. Впереди былиновые шахтерские забастовки в Донецке, новые потрясения и распад страны,произошедший в декабре девяносто первого года.

Кольчугин прилетел в Донецк утренним рейсом. И сразуотправился в управление внутренних дел к Николаю Кравченко. Он понимал, чтоскрыть визит в милицию ему не удастся – в городе все его знали по прежнейработе с губернатором. И все-таки Кольчугин решил не входить в управление, апозвонил Кравченко, попросил его выйти на улицу.

Они были знакомы давно, общались на «ты», и Кравченко знал,что Кольчугин переехал в Киев вместе со своим патроном, а потому удивился егопоявлению.