С другой стороны, легаты во главе с командиром левого фланга и претором Марком Муммием, который несколько месяцев назад потерпел чувствительное поражение от Спартака во главе двух консульских легионов, наперебой твердили, что Спартак один из лучших полководцев, которым им только довелось противостоять, сравнивая его с самим Ганнибалом по таланту военного мастерства. Высокое мнение о мёоезийце давало Крассовскому повод насторожиться и оставляло неприятный осадок на его душе. Пусть все доводы, которые были у Марка Робертовича и благодаря которым олигарх мог обосновать поведение Спартака, говорили об обратном. Крассовский, как и любой человек, который взял от этой жизни с лихвой, знал, какую роль в любом деле играют удача и случай. Без них любое, даже самое очевидное дело, где ты рассчитываешь на успех, могло обернуться провалом. Самая обидная мелочь могла стать палкой преткновения, костью в горле, из-за которой все рушилось и шло совсем не так, как ты хотел. Многие из тех, кто начинал с Марком в лихие 90-е, так и не построили своих империй ввиду самых, казалось бы, безобидных ситуаций, когда удача отворачивала от них лицо, подводил случай. Именно поэтому олигарх, знающий тысячу и один прецедент, был убежден, что мелочей попросту не может быть.

Размышления Марка Робертовича прервал молодой поджарый легионер. Он прискакал на холм верхом на белом жеребце с коричневыми крапинками, из тех, что прибыли сегодня днем из Акраганта. Силой остановил возбужденного коня, спешился. Было видно, что движения доставляют легионеру боль. Он был ранен в запястье и бедро. Из-под тряпки, которой он перемотал рану на руке, сочилась кровь. Несколько секунд ушло на то, чтобы отдышаться. Крассовский терпеливо ждал, пытаясь припомнить, кто есть этот молодой человек.

– Марк Лициний! – вскричал легионер. – Вы приказывали докладывать вам лично!

Легионер снял себя шлем-кулус и поспешно подвесил его на пояс. Несмотря на то что юноша был коротко стрижен, его волосы забавно завивались кудрями. Он был крепко сложен, высок. Только теперь Марк Робертович узнал в нем одного из разведчиков, которых отбирал лично. Группа должна была разведать обстановку в Кротоне и доложить о том, что происходит в городе-порту.

– Говори, доблестный, – спокойно сказал олигарх, но судя по тому, как едва заметно приподнялась его бровь, Марк Робертович насторожился.

– Рабы перебили наш отряд на подступах к Кротону! – изображая гримасу ужаса на лице, произнес разведчик.

Крассовский нахмурился.

– Как так вышло? – удивленно спросил он.

– Гарнизонные укрепления, крепостные стены, – сбивчиво начал говорить легионер, стараясь не запинаться, но из-за одышки получалось у него это скверно. – Везде стоят люди Спартака…

Марк Робертович насторожился.

– Укрепления? – переспросил он.

– Неподалеку от Кротона стоит крепость, она обнесена стеной. По всему гарнизону стоят рабы, – заверил разведчик.

– В каком количестве? – тут же живо поинтересовался олигарх.

– Этого я не могу знать, нас засекли до того, как я сумел что-то рассмотреть, – пожал плечами разведчик. – Но их там очень много, Марк Лициний, вряд ли я бы смог пересчитать!

Крассовский гулко выдохнул, задумчиво почесал щетину, с любопытством рассматривая легионера-разведчика. Выходит, в Кротоне все-таки был гарнизон. Впрочем, ничего нового, именно это предполагали офицеры на совете. Марк Робертович поймал себя на мысли, что вести об укреплениях рядом с Кротоном приятно согрели его душу. Это во многом объясняло стремление мёоезийца свернуть в городок. Спартак все-таки рассчитывал дать бой из-за укреплений, вместо того чтобы продолжить отступление и в конце концов принять сражение, но уже в открытом поле. Надо признаться, теперь шаг гладиатора показался Марку Робертовичу очевидным. Будь он на месте Спартака, то поступил бы точно так же.

– Как вас засекли? Сколько их было? – наконец спросил олигарх.

Разведчик огляделся и, вдруг понизив голос, сказал:

– Марк Лициний, их было пятеро, но, клянусь всеми богами, это были лучшие бойцы из тех, которых мне довелось видеть. – Он запнулся, а потом почти шепотом добавил: – Я видел среди них Спартака!

Крассовский вздрогнул, но быстро отогнал наваждение, вызванное словами легионера. Наверняка разведчик говорил чушь и всего-навсего пытался оправдать свой провал. Спартак не мог так рисковать, чтобы самолично выйти из лагеря! Марк Робертович не сомневался, что разведчик знает, как выглядит вождь восставших, поэтому не стал просить легионера описать Спартака. Сам он знал о его внешнем виде исходя из описаний, которые ходили в лагере, и никогда не видел мёоезийца вживую.

– Предположим, что это так, – задумчиво протянул олигарх. – Как тебя зовут-то?

– Аврелий Сципион! – с гордостью выпалил юноша, которому показалось, что при упоминании имени варвара он набрал себе баллов.

Марк Робертович окинул его взглядом.

– Ты можешь быть свободен, мой дорогой Аврелий Сципион, свое дело ты сделал сполна! – сказал Крассовский, его голос прозвучал ласково, по-наставнически.

Разведчик смутился от этих слов, было видно, что Аврелий чувствует себя не в своей тарелке.

– Служу Республике и доблестному претору, Марк Лициний! – выпалил он.

Крассовский ничего не ответил, только улыбнулся своей широкой улыбкой. Аврелий Сципион замялся, затем повернулся к своему коню и вдруг, вскрикнув, упал навзничь. Руки разведчика окрасились кровью – кинжал по самую рукоять вонзился в горло молодого легионера. Олигарх брезгливо вытащил меч из уже мертвого тела, вытер лезвие о рукав разведчика и вернул кинжал обратно на пояс. На подтаявшем снегу остался кровавый след. Из-за таких людей, как Аврелий Сципион, Крассовский мог проиграть эту войну. Этого нельзя было допустить любыми доступными методами. Как известно, на войне хороши все средства. Крассовский, который всю свою жизнь убивал людей чужими руками, выругался сквозь зубы и очистил снегом свои руки от крови.

Он все еще стоял на холме, когда горнисты протрубили сигнал. Легаты командовали наступление. Крассовский на этот раз полностью отдал стратегию ведения боя в руки своим офицерам, поэтому наблюдал за событиями со стороны. Командиры выступили в открытую, резонно полагая, что на стенах кротонского гарнизона поднята боевая тревога, а восставшие ждут, когда римляне первыми нанесут удар. В сложившейся ситуации отказ от слаженных действий в пользу неожиданности был бы крайне опрометчивым шагом.

Стройные когорты легионов двинулись к гарнизону врага. Тяжело перекатывались баллисты. Скакала кавалерия. Сражение должно было начаться с минуты на минуту. Захватывало дух. Крассовский предвкушал.

* * *

Стена кротонского гарнизона местами разошлась трещинами в несколько пальцев толщиной. Где-то можно было разглядеть пробоины, щели и обвалы, покрытые мхом и грибком. Ворота были прикрыты решеткой, ржавой и ненадежной. Прямоугольные башни у ворот держались на добром слове, тогда как две угловые башни были разрушены. Камень в местах разрушений покрылся копотью. Марк Робертович не верил своим глазам. Неужели на это рассчитывал Спартак! Гарнизон казался заброшенным, и Марк Робертович резонно предположил, что горожане не предпринимали попыток восстановить городскую стену. Ничего удивительного в этом не было, так как надобность во внешней обороне отпала, ведь город-порт стал колонией Рима и находился под его защитой вот уже несколько десятилетий кряду. Однако каким бы ветхим ни выглядел кротонский гарнизон, пройти сквозь крепостные стены без артиллерийских ударов, не потеряв на это времени и сил, не представлялось никакой возможности. Вот на что рассчитывал Спартак, сворачивая в Кротон!