оценивающе меня оглядывал, давая и мне возможность поближе рассмотреть его лицо. На его загорелой коже было много морщин и каких-то трещин, как на старом куске дерева, который давно лежит на улице, открытый всем ветрам. Две самые глубокие морщины обрамляли его орлиный нос и почти касались уголков его напряженного, неулыбчивого рта.

– У вас есть преимущество, сэр, – сказал он. Местный диалект в его речи заставлял предположить, что он совсем не благородного происхождения.

Я вручил ему свою визитку, представился и поклонился. Манди ждал только, чтобы я объяснил, что мне от него нужно.

– Я ищу подходящее предприятие, чтобы вложить наследство. Мне сказали, что вы, возможно, подыскиваете инвесторов.

Я решил скрыть свою истинную цель, в частности потому, что связь Тэда с Манди и его компанией оставалась для меня непонятной. Хотя Чайлд говорил, что убийца не стал бы подставляться, используя клеймо своего хозяина, я считал возможным, что человек, которого я ищу, был членом экипажа на корабле Манди. Может, Фрэнк Дрейк, может, кто-то еще. В Лондоне джентльмен может ожидать помощи от торговца, если одного из его работников подозревают в преступлении, но, как любил напоминать мне Чайлд, это не Лондон. Мне также пришло в голову, что Манди вполне мог быть тем работорговцем, которому докучал Тэд. Возможно даже, что он сам был причастен к убийству Тэда.

Манди изучил мою визитку.

– Военное министерство? Вы служили в колониях?

– Несколько лет, пока не получил ранение под Саратогой.

– В таком случае рад познакомиться с вами, капитан. Война – гнусное дело, но необходимое. Во многом она похожа на работорговлю. Сколько вы планируете инвестировать?

Я назвал серьезную сумму – долго не думая:

– Тысячу фунтов.

Манди бросил полотенце на ящик и взял лежавший на нем горчичный сюртук и завитой парик серебристого цвета, надел их и протянул мне руку для рукопожатия.

– Я сейчас действительно ищу инвесторов для своего следующего путешествия. Семи сотен будет достаточно. Могу вам рассказать все поподробнее, если зайдете в контору.

Когда мы проходили мимо бочки, я бросил взгляд на нее, коричневую от крови избитого на ней человека. Похоже, Манди почувствовал мое неодобрение.

– Наши методы могут показаться вам излишне суровыми, капитан, но этот человек украл мешочек табака из одного из моих ящиков. Я не позволю воровать – ни у себя, ни у моих инвесторов.

Внутри склада было прохладно и темно. Мужчины карабкались вверх по стопкам ящиков с грузами или тащили их по проходам. Другие прикрепляли к ящикам веревки или поднимали с помощью подъемников и шкивов. Свет попадал внутрь только из ряда небольших окошек под самой крышей. Пылинки плясали в лучах света, напоминая золотой дождь в опочивальне Данаи.

– Что вам известно о торговле через Атлантику, капитан Коршэм? И о моей компании «Атлантик Трейдинг»?

– Совсем немного.

Это было не так, но мне хотелось побольше узнать о том, как он ведет бизнес.

Манди повел меня по одному из проходов и крикнул кому-то из рабочих, чтобы тот принес ему ломик. Я смотрел, как он открывает ящик. Внутри оказались пузатые холщовые мешочки. Манди вынул нож из-за пояса, разрезал один из них и жестом предложил мне осмотреть содержимое. Стеклянные бусины. Тысячи бусин! Он предложил мне взять товар в руки, и я набрал пригоршню, позволяя крошечным разноцветным шарикам выскользнуть из моих пальцев.

– Их любят негритянские принцессы, – пояснил Манди. – За пятьсот бусин можно купить одного африканца. Еще они любят ром и табак. И стрелковое оружие. Даешь им оружие, и негры могут захватить больше пленных из соседних племен, а потом продать нам. Те племена, в свою очередь, хотят защищаться и тоже обращаются к нам за оружием. Мы принимаем оплату только рабами, и таким образом торговля теперь ведется по берегу всего Гвинейского залива. Приятная симметрия, не правда ли?

Я мог бы предложить для этого другие слова и выражения, причем большинство – непечатные, но вместо этого произнес какие-то вежливые банальности.

– Следующая часть путешествия – это Средний путь через Атлантику. – Мы прошли дальше на склад. – Вы религиозный человек, сэр?

– Пытаюсь им быть.

– Ну, тогда вы можете считать свои инвестиции богоугодным делом. В своей Африке чернокожие живут аморально. У них там многоженство, языческие боги. Они никогда не знали утешения, которое дает Евангелие.

– И вы даете им это утешение?

– Это позволяет мое положение. Мои капитаны организуют молитвы на палубе для негров, когда их выводят туда, чтобы они размялись. Капитаны читают им Священное Писание, потом все поют псалмы. Иногда требуется время, чтобы они прониклись, но в конце концов они попадают в объятия Господа нашего и принимают истинную веру. Представьте море черных лиц в океане, с глазами, поднятыми к небу. Что за зрелище!

Я уже достаточно наслушался Евангелия от Джона Манди.

– В какой части Карибского моря вы продаете рабов?

– Обычно мы идем на Ямайку, иногда на Наветренные острова, реже на Бермуды. Там мы меняем рабов на товары, предназначенные для европейских рынков.

Он приказал открыть еще несколько ящиков и показал мне, что внутри.

– Табак с Бермудских островов, кофейные зерна с Ямайки. Сахар с Барбадоса – белое золото. Если заглянете ко мне в кабинет, покажу вам расчеты ожидаемой прибыли.

Я поднялся вслед за ним по деревянным ступеням в небольшую комнатку, откуда открывался вид на весь склад. Там стоял письменный стол, печка, шкаф для документов и два стула. На стене рядом с картой Атлантического океана висело большое распятие. Манди остановился перед картой, чтобы показать этапы путешествия, – и пальцем нарисовал треугольник.

– Из Дептфорда к берегам, где берем рабов, по Среднему пути через Атлантику, потом домой с грузом, который дает чистую прибыль.

Он достал из шкафа какие-то бумаги и принес к столу, чтобы показать мне.

– За семьсот фунтов стерлингов вы можете купить десятипроцентную долю в моем следующем рейсе. Прибыль трудно предсказать точно, но обычно инвесторы получают назад от двадцати до двадцати пяти процентов, иногда больше.

Это было очень много – гораздо больше, чем могли дать любые из моих нынешних инвестиций.

– Прибыли распределяются в равных долях внутри синдиката?

– Каждый из семи инвесторов выкупает десятипроцентную долю и получает соответствующую часть прибыли. У меня двадцать процентов, у капитана – пять. Три процента получает хирург, а оставшиеся два делятся между помощниками капитана. Получая долю от прибыли, они больше заинтересованы в успехе путешествия.

– Сколько у вас кораблей?

– Пять невольничьих судов, все ходят к африканским берегам. Обычные торговые корабли не могут с ними сравниться. Мои корабли оснащены полками для рабов, так что