Внимательному взгляду открывалось и еще кое-что не столь очевидное. Броские цвета, маленькие фетровые шапочки, пронзительные мелодии, льющиеся из динамиков, торговцы арахисом на перронах… Софийский вокзал — это уже Восток. Отсюда рукой подать до пышной Византии. До турецких бань, золотых куполов, чеканки и причудливых орнаментов. Отсюда рукой подать до ароматов ладана и нежных животов танцовщиц. Отсюда рукой подать до исламского мира, до стройных минаретов и нескончаемых перекличек муэдзинов. Именно через Софию пролегал путь из Венеции и Белграда в Турцию. Здесь был великий поворот — главный на всем маршруте «Восточного экспресса».

— Антиош… Антиош… Странная фамилия для француза. Это похоже на название древнего города на территории современной Турции — Антиохия, — восклицал Марсель, неотступно следуя за мной.

Я ответил, почти не слушая его:

— Мое происхождение покрыто мраком.

— Антиохия… Поскольку ты направляешься в Турцию, не поленись, съезди туда, это у границы с Сирией. Теперь это место называется Антакья. В древние времена это был огромный город, третий в Римской империи после Рима и Александрии. Сейчас он, конечно, не такой роскошный, но там есть на что посмотреть, и некоторые вещи даже весьма интересны…

Я не ответил. Марсель меня утомил. Я искал платформу стамбульского направления — путь номер 18. Он находился в самом конце, далеко от центрального здания.

— Я должен отдать тебе ключи от машины, — обратился я к Марселю. — Ты сам ее вернешь.

— Нет проблем. Пользуясь случаем, я свожу Йету на экскурсию «Ночная София»!

Платформа восемнадцатого пути была безлюдна. Поезд еще не подали. У нас в запасе оставался еще целый час. На соседних путях стояли старые поезда, заслонявшие нам весь обзор. Между тем справа, за покрытыми пылью вагонами я заметил две фигуры. Судя по всему, они направлялись туда же, куда и мы, только без багажа. Марсель сказал: «Возможно, мы увидимся в Париже, в октябре, когда я приеду во Францию». Потом он обратился к цыганке, которая ждала поезда, одна с маленьким ребенком. Я поставил сумку. Мою голову переполняли слова Джурича, и мне не терпелось сесть в поезд, чтобы уединиться и хорошенько обдумать то, что узнал.

За спящими вагонами я снова заметил двух мужчин. Один, высокий, был в темно-синем спортивном костюме из акрила. Его стриженные ежиком волосы напоминали осколки стекла. Другой был небольшого роста, но широкоплечий, с подвижной бледной физиономией, заросшей трехдневной щетиной. Обычные бандитские рожи, какие встретишь на любом вокзале. Марсель все еще что-то обсуждал с цыганкой. Наконец он повернулся ко мне и объяснил:

— Она хотела бы ехать в твоем купе. Она впервые едет на поезде. Ей нужно в Стамбул, к родным…

Я смотрел на тех двоих, остановившихся в промежутке между вагонами точно напротив нас, метрах в пятидесяти, а то и меньше. Тот, что пониже, отвернулся. Он как будто что-то искал в карманах своего плаща. На спине у него темнела длинная полоса от пота. Высокий по-прежнему не спускал с нас лихорадочного взгляда. Марсель насмешливо продолжал:

— Только будь осторожен, не трогай ее, пока не выедешь за пределы Болгарии! Ты же знаешь цыган!

Коротышка резко развернулся. Я сказал: «Пойдем отсюда», — и наклонился, чтобы поднять сумку. Когда моя рука нащупала ремень, послышался легкий хлопок. В следующий миг я растянулся на земле и, вывернув шею, прокричал: «Марсель!» Слишком поздно: его череп разлетелся на куски.

Хлынул кровавый дождь, и раздался второй хлопок. Пронзительный крик Йеты разорвал пространство — так я впервые услышал ее голос. Один, два, три, четыре глухих выстрела. Я увидел, как Йета летит лицом в пустоту. Тоненький темно-красный лучик заметался во все стороны. «Лазерный прицел», — сообразил я и пополз по залитому кровью асфальту. Я бросил взгляд вправо: цыганка съежилась, судорожно прижимая к себе малыша черными от крови руками. Посмотрел налево: убийцы бежали, согнувшись и пытаясь разглядеть меня между стальных колес, тот, что в плаще, нес автоматическую штурмовую винтовку с глушителем. Я соскользнул в канаву, протянувшуюся вдоль путей с противоположной стороны от нападавших. И плюхнулся прямо на тело Йеты: розовые и красноватые внутренности еще пульсировали между складками ее одежды. Потом побежал, спотыкаясь о рельсы.

По-прежнему прячась в канаве, я добежал до конца путей. Украдкой осмотрелся: помещение вокзала все так же заполняла равнодушная толпа. Часы под потолком показывали 21 час 55 минут. Оглядев лица стоявших рядом людей, я поднялся и пошел, раздвигая толпу локтями и прижимая к себе испачканную кровью сумку. Наконец я добрался до выхода. Убийц и след простыл.

Я примчался на стоянку и забился в машину. К счастью, ключи были при мне. С дикой скоростью я рванул с места, скользя и виляя на мокром асфальте. Яне знал, куда мне ехать, но жал на газ, утопив педаль в пол. В моем мозгу то и дело вспыхивали картины: лицо Марселя, разлетающееся на кровавые осколки, тело Йеты, лежащее навзничь на рельсах, цыганка, сжимающая в объятиях своего ребенка. И все красное, красное, красное.

Я мчался уже минут пять, как вдруг мне в затылок словно ударил электрический разряд. Вплотную за мной, не отставая, ехала машина, темный седан. Я прибавил газу, повернул налево, потом направо. Седан — за мной. Он несся на бешеной скорости с потушенными фарами. На мгновение уличный фонарь осветил салон автомобиля. Мелькнули лица убийц. Высокий сидел за рулем, низкорослый держал в руках оружие, даже не пытаясь спрятать мощную винтовку с коротким стволом. У обоих на голове были закреплены приборы ночного видения.

Я повернул налево, на длинное пустынное шоссе, нажал на газ. Седан неотступно следовал за мной. Вцепившись в руль мертвой хваткой, я пытался собраться с мыслями. Я не мог ехать быстрее, чем они. Впереди магистраль шла по прямой, они воспользовались этим и плотно прижались ко мне, крыло к крылу. Корпуса мокрых от дождя машин соприкоснулись, но проскользнули, издав чуть слышный скрежет. Я так резко вывернул руль вправо, что седан проскочил дальше мимо меня. Теперь я мчался на скорости двести километров в час. Неоновые фонари на шоссе раскачивались под натиском грозы. Вдруг я со всего маху наскочил на железнодорожный переезд, и подвеска с грохотом стукнулась об асфальт. Здесь дорога сужалась до одной-единственной полосы.

В дальнем свете фар я увидел следующий перекресток, наугад свернул направо, и дорогу мне преградила черная молния: передо мной возник борт седана. По капоту моего автомобиля скользнули первые пули. Дождь был мне на руку. На ближайшем пересечении улиц я задним ходом свернул налево — седан как раз проскочил перед моим носом, — потом ринулся прямо вперед, на дорогу, идущую под уклон. Я несся, сбрасывая скорость по мере того, как все дальше углублялся в лабиринт кривых улочек, черных корпусов и мертвых поездов. На сей раз я попал в неосвещенную складскую зону. Выключил фары, съехал с дороги и некоторое время трясся по железнодорожной насыпи. Осторожно проехал между вагонами, подскакивая и скользя, пока наконец не остановился у рельсов. Бросил машину и ушел. В трех сотнях метров от меня возвышался заброшенный склад, почти невидимый во тьме. Бесшумно, как рысь, я прокрался в здание.