Истории уже известны примеры содействия государства внедрению законов об интеллектуальной собственности. Однако сегодня, когда мы все являемся потенциальными нарушителями авторских прав, целесообразность подобных законов и поддержка, оказываемая им властными структурами, выглядит весьма сомнительной.

Международное соглашение о борьбе с контрафактной продукцией (АСТА), принятое в окончательной редакции в конце 2010 года, больше касается международной торговли и изготовления «материального» контрафакта, чем нарушения авторских прав частными лицами. Тем не менее многие обеспокоены изменениями в правилах приграничного контроля. СМИ рисуют ужасные картины, из которых следует, что соглашение АСТА позволяет таможенникам отнимать, проверять и даже уничтожать плееры iPod с пиратскими материалами. Но на деле все обстоит гораздо мягче. Конечно, при этом подобные действия по-прежнему классифицируются как нарушение личной неприкосновенности, да и таможенники вряд ли смогут выступать в роли экспертов по добросовестному использованию. Разумеется, они будут действовать крайне осторожно, изымая и уничтожая личную собственность лишь в редких случаях.

Канадский специалист в области авторского права Майкл Гейст считает, что возникновению мифа о варварском методе защиты копирайта способствовала почти полная непрозрачность АСТА (Geist, 2008). Законодатели США утверждают, что публикация подробностей соглашения АСТА до принятия закона могла угрожать государственной безопасности. На самом деле домыслы и спекуляции относительно будущего действия закона сводятся к осторожному и неохотному его изучению, кстати, не без причины.

Соблюдение закона может быть добровольным, но это не означает, что к тем странам, которые не признают его, не будут применяться санкции. Как и в случае с принятыми ранее в сфере торговли законами, от действия АСТА выиграют «копирайт-богатые» страны, что вынудит «копирайт-бедных» ввести в действие средства зарубежного контроля с минимальной выгодой для себя. Словом, для развивающихся стран АСТА — примерно то же самое, что закон «О цифровой экономике» — для провайдеров. Или DMCA (см. ниже) — для программистов. Или законы об авторском праве — для начинающих авторов.

На фоне различных государственных постановлений особенно заметен один закон, якобы продиктованный благими намерениями, но определенно не обещающий ничего хорошего. Принятый в октябре 1998 года закон об авторском праве в цифровую эпоху (DMCA) запрещает обходить технические средства защиты авторского права (ТСЗАП), охраняющие информацию. В эту категорию попадают любые действия — от игнорирования шифра DVD до перепрограммирования бытовой электроники. Таким образом, исчезают юридические границы между коммерческим и некоммерческим использованием медиаматериалов, особенно добросовестным использованием.

Корпорации быстро поняли, что новый закон позволяет увеличить прибыль с помощью специальных модификаций формата. Поскольку DMCA запрещал обходить не только технические средства защиты, но и все, чего они касались, производители начали использовать его для контроля рынка комплектующих и аксессуаров. Например, компания Lexmark заявила, что, выпуская более дешевые картриджи для принтера, конкуренты нарушают ее ТСЗ (Calandrillo and Davison, 2008). Чтобы принтер работал, картридж конкурента должен был «убедить» его, что является оригинальной деталью Lexmark. Этот факт сам по себе — нарушение ТСЗ, используемых для аутентификации. Тем не менее компания Lexmark составила свои ТСЗ с единственной целью — продавать картриджи по завышенной цене, а вовсе не бороться с пиратством.

Однако DMCA не только препятствует появлению инноваций. С 1999 по 2006 год компания Sony выпускала игрушечную собачку Aibo, которая реагировала на голосовые команды и даже на жесты — благодаря датчику инфракрасного излучения. Хакер под псевдонимом AiboPet постарался преодолеть технические ограничения, чтобы усовершенствовать игрушку. Он начал вносить изменения в код Aibo, благодаря которым у игрушки появились новые функциональные возможности. Результаты он регулярно публиковал на своем сайте, опуская исходный код Aibo. Увы, хотя сайт имел успех, а статистика его посещаемости позволяла сделать вывод, что Aibo хорошо продается, компании Sony не понравилось нарушение своих ТСЗ. Очевидно, что у хакера не было коммерческих интересов, а его сайт способствовал повышению продаж собачки, но подразделение Sony Entertainment Robots America потребовало, чтобы AiboPet убрал из интернета все модификации кода, заявляя, что хакер нарушил DMCA. Пользователи отреагировали немедленным протестом на попытку изъятия модификаций AiboPet — и Sony пошла на попятный. Компания даже выпустила «пакет программиста», который владельцы игрушки могли использовать в некоммерческих целях. Таким образом, борьба со взломом защиты от копирования обернулась его поощрением.

После того как попытки обойти защиту от копирования были объявлены вне закона, акцент с нарушения авторских прав сместился на несоответствие условиям ТСЗ. Теперь правообладателям предстояло победить в юридической баталии, центром которой становился обход ТСЗ, а не нарушение копирайта. Введенный DCMA запрет на использование технологий, нарушающих защиту от копирования, — это, по сути, шаг в сторону от добросовестного использования. Такой запрет может помешать пиратам в изготовлении качественных копий, но как быть с программами, позволяющими создавать резервные копии? Вывод очевиден: когда для обхода ТСЗ нет оснований, это дискредитирует саму идею защиты. При этом подозрительным становится даже обход ТСЗ в целях безопасности.

Например, в СМИ широко обсуждался случай, когда группа программистов во главе с Эдом Фелтеном согласилась участвовать в эксперименте «Инициативы по обеспечению защиты цифровой музыки» (SDMI). Группа успешно справилась с поставленным заданием, убрав за три недели из аудиофайла цифровой водяной знак. Поскольку программисты отказались подписать договор о конфиденциальности с SDMI, они могли опубликовать решение задачи. Тем не менее, когда Фелтен собрался представить его на конференции, SDMI и RIAA пригрозили ему судом (King, 2001). Парадокс состоял в том, что из-за неоднозначности формулировок DMCA Фелтен не знал, законно ли обнародовать решение задачи. Он не озвучил его на конференции и опубликовал лишь через год, когда получил от Министерства юстиции заверения в том, что это не запрещено. Таким образом, группа, которой предложили честным путем обойти ТСЗ, долгое время не могла поделиться с профессиональным сообществом результатами своего исследования, явно полезными для SDMI. Джеймс Бойл, профессор права из Дюкского университета, предложил удачную аллегорию на эту тему: «Применяя цифровую колючую проволоку, компании — создатели контента могут запретить людям “добросовестное использование”, дозволенное авторским правом… Теперь обрезать колючую проволоку — это административное нарушение, а то и преступление, даже когда она преграждает путь к оживленной магистрали» (Boyle, 2008: 87).

К счастью, Конгресс США вмешался в конфликт и внес в DMCA некоторые поправки, согласно которым можно обходить ТСЗ, если цели не нарушают принципов добросовестного использования. Таким образом, более разумно снять защиту от копирования DVD, чтобы пользователи могли легально сделать резервную копию, а не размножать диски для продажи. Кроме того, производителям ПО официально разрешили выпускать программы для снятия ТСЗ, рассчитывая при этом, что клиенты будут применять их только для добросовестного использования, а не в целях нарушения авторских прав. До принятия поправок суд мог привлечь компанию, чей продукт позволил обойти ТСЗ, к ответственности за действия ее клиентов. Поскольку размер штрафа подчас грозил банкротством, немногие компании рисковали выпускать такую продукцию. В результате был нанесен урон развитию творчества и уровню инноваций. Сегодня суд не имеет права привлечь компанию за нарушение ее клиентом авторского права, если соответствующий программный продукт изначально предназначен для других целей. Поправки также касаются веб-сервисов. Например, компания Google утверждает, что не нарушает авторских прав, публикуя эскизы графических изображений. Такие сайты, как eBay, не несут единоличной ответственности за размещение контента, нарушающего авторские права, в случае своевременной реакции на сообщение о таком нарушении.