Йен сжал кулаки.

— Там я занимался тем, что изо всех сил пытался убедить ее, будто ты не такой идиот, хотя ты как раз такой идиот и есть. Тебе повезло, когда помимо твоей воли тебе досталась прекрасная женщина, а сейчас ты делаешь все, чтобы потерять ее.

Алекс, которого было весьма трудно вывести из себя, зашагал по берегу взад и вперед, размахивая руками.

— Шилес не только хороша собой, она еще тонкий и добрый человек, — кричал он.

— Я же сказал ей, что хочу ее, — заметил Йен. — Что ей еще от меня надо?

— Почему ты ничего не хочешь сделать, чтобы как-то смягчить ее? — Алекс вопросительно развел руки. — Неужели так трудно показать, что она тебе нравится, что не безразлична? Глаза бы мои на тебя не смотрели!

На этих словах, Алекс круто развернулся и ушел, оставив Йена стоять и смотреть ему вслед. Он так и продолжал стоять, пока не разверзлись хляби небесные, и все на нем не вымокло до нитки.

Шилес сидела за маленьким столиком у себя в спальне. Перед ней лежали ее письмо к королю Якову — уже почившему — и лист чистой пергаментной бумаги. Как обратиться в письме к вдове короля, которая к тому же еще и регентша? Размышляя над этим вопросом, она почесала щеку кончиком гусиного пера.

«Ее Величеству…»

Такое начало подойдет. Прикусив губу от усердия, Шилес принялась переписывать остальной текст со старого письма. Кстати, за умение писать ей следовало благодарить Йена. Шилес это жутко злило. Неужели ей совсем нечего вспомнить что-нибудь хорошее из детства, к чему он не имел бы отношения?

Мать часто болела, так что ей было не до воспитания дочери и обучения ее грамоте. А отцу и в голову не приходило нанять учителя. Когда стало понятно, что ее некому научить читать и писать, задело взялся Йен. Для мальчишки, которому самому было трудно долго усидеть на одном месте, он оказался удивительно настойчивым, часами занимаясь с ней. В результате, хоть она не выработала элегантного женского почерка, однако писала уверенно и без ошибок.

Макая перо в чернила, Шилес заполняла лист строчка за строчкой. Когда она закончила, подула на влажные строчки и перечитала написанное заново. Годится!

Теперь возникла еще одна проблема: как сделать так, чтобы письмо дошло до королевы — в замок Стерлинг.

Шилес подняла голову, услышав короткий стук в дверь, и на всякий случай сунула письмо под стопку счетов.

— Кто там? — крикнула она.

В дверь просунулась голова Йена.

Он улыбнулся, и у нее заколотилось сердце. Откуда у него такая сила воздействия на нее? Со вчерашнего дня Шилес старательно избегала его, что было затруднительно для живущих под одной крышей. Ей стало страшно, что встречи с ним ослабят ее решимость.

— Можно войти?

Она так и не нашлась что ответить. Тогда Йен вошел сам и прикрыл за собой дверь. Шилес густо покраснела, вдруг вспомнив о своем письме. Она испытала укор совести из-за того, что написала королеве, прося помощи расторгнуть ее брак, и ничего не сказала ему. Но тут же подавила в себе чувство вины.

— Я обещаю, что больше никогда не стану кричать на тебя. И не дотронусь до тебя… — У Йена упал голос, когда он посмотрел на нее. Вероятно, ему вспомнилось, как две ночи назад он держал ее в своих руках. — …Пока ты сама не захочешь.

Шилес почувствовала, что ей не хватает воздуха. С этими черными волосами, упавшими на лоб и прикрывавшими один глаз, с этой темной дымкой щетины, обозначившейся на твердом подбородке, он был красив и опасен.

Йен сдвинул брови.

— Я не хотел делать тебе больно. Ты же знаешь.

Хотел. И сделал.

Взгляд. Йена обежал комнату.

— Ты все красиво устроила здесь. — Йен потянул воздух носом и улыбнулся. Уголки губ поползли вверх. — И пахнет намного лучше, чем когда я спал здесь мальчишкой. Обычно отсюда несло собаками и лошадьми. И мной, наверное.

Шилес вспомнила, что проснулась от его запаха, когда Йен улегся к ней в кровать. Этот запах так и остался в ее постели, обеспечив ей бессонную ночь.

Она с трудом проглотила комок в горле, когда Йен нашел глазами постель и долго не отводил взгляда.

— Я пришел, чтобы ты показала мне счета.

Он перевел взгляд на нее.

Откуда у мужчины могут быть такие синие глаза?

— Мне известно, что отец сам не вел записей, вместо него это делал один из его работников, — сказал Йен. — Поэтому тебе нужно научить меня этой премудрости.

Шилес удивилась. Он не проявлял никакого интереса к хозяйским делам, хотя она с самого начала пыталась заговорить с ним на эту тему.

Йен поднял стул, стоявший у стены, поставил рядом с ней и уселся, проделав все в одно легкое движение. Так в ее представлении мог двигаться лев — грациозно, мощно, играя мускулами.

Шилес подпрыгнула, потому что он придвинулся со стулом вплотную.

Когда он потянулся через нее за стопкой документов, Шилес ощутила исходившее от него тепло. У нее тревожно забилось сердце.

— Давай посмотрим, что тут к чему.

Шилес пришла в себя и схватилась за бумаги.

— Эти в полном порядке, — торопливо сказала она.

Йен с удивлением посмотрел на нее. Синие глаза вспыхнули, брови поползли вверх. Чтобы избавиться от замешательства, она принялась объяснять свой способ ведения дел.

— Видишь, вот тут у меня переписано новое поголовье…

Йен взял ее за руку, и слова застряли у нее в горле.

— Ты всегда была способнее меня по части цифр, Шил.

— Только потому, что тебе не хватало усидчивости.

Шилес попыталась равнодушно посмотреть на него, но поневоле душа запела в ответ на похвалу.

— Да, есть грех. — Йен расплылся в улыбке, а его пальцы поползли вверх по ее руке. — Но я старательно пытаюсь изжить его в себе.

Шилес нервно сглотнула.

— Я понимаю, что ты старательно пытаешься сделать.

— Правда?

Йен убрал с ее щеки отбившуюся вьющуюся прядку волос, и с головы до пят ее пронизала дрожь.

— Ты пытаешься соблазнить меня.

— Каждый должен заниматься тем, что у него лучше получается. — Его глаза заблестели. Не отводя взгляда от ее лица, Йен кивнул на бумаги. — Ты специалист по части цифр, поэтому тебе и впредь нужно ими заниматься.

Шилес открыла уже рот, собираясь объяснить ему, что ее скоро не будет здесь, но не проронила ни слова. Он выполнял свой долг перед семьей и кланом и считал, будто в этот долг входит обязанность сделать ее настоящей женой. Поэтому будет лучше, если Йен не узнает, что у нее есть свои планы на будущее.