Домой вернулись только под самый вечер, время на даче пролетело для нас незаметно. Пока Настя решала с Лютиковым со своими «лесопосадками», мы разожгли костёр и напекли целую кучу картошки. После обжигаясь чистили обгорелую кожуру, посыпали солью и ели как самое вкуснейшее пирожное. Зося притащила из студии акустическую гитару, под неё хором пели песни «Не девочки», было прикольно, прямо как в пионерском лагере. Завтра снова дела, которых накопилось выше крыши, даже не знаю за которое в первую очередь браться. На кой чёрт взвалила на себя милицейские дела, ансамбль этот проклятый, плюс съемка кинофильмов. Ведь с самого начала решила не высовываться, пожить немного для себя, но видно не судьба, ничего у меня по другому не получается. Завтра из Питера возвращаются американцы, придется встречаться, заключать официально контракты на фильмы и показ новой молодежной одежды. Странно одно, почему к нам притащилась та дура из ОДМО, неужели она не знала к кому направляется. Впрочем, всё может быть, обнаглевших везде хватает, кто для них какая-то писательница фантастики. Мои мысли отвлек телефон, не спеша подняла трубку.

— Добрый вечер, мне нужно поговорить с Ольгой Лёд, это очень важно, — услышала глухой голос из динамика.

— Вам повезло, это я, вас внимательно слушаю, — ответила неизвестному собеседнику.

В трубке немного помолчали, а затем скороговоркой, — Мне известно что тогда произошло в парке!

Вот же гадство какое, я про этого свидетеля напрочь забыла, столько уже времени прошло. Помню Феменине было интересно, как я с ним поступлю: убью или…, в общем время покажет.

— Давайте с вами встретимся, скажем послезавтра, в шесть вечера, у ресторана Арагви, согласны? — спросила собеседника.

— Хорошо, встретимся там, до свидания, — в трубке раздались короткие гудки.

Странный и безликий разговор, не поймешь кто это был: женщина или мужчина. Страха перед разоблачением у меня нет, во первых есть железное алиби, во вторых — никто не поверит что такая милая девушка как я могу так зверски убить человека. И наконец третье: не будет никакого дела, в милиции этого фантазера привлекут за клевету и оговор, ну а в тюрьме он быстро распрощается с жизнью (повесится от угрызения совести). Черт с ним, гадать сейчас бесполезно, на месте решу что с ним (или ней) делать.

Уснула довольно поздно, долго ворочалась, в голове целых хоровод различных мыслей: кто, почему и что нужно делать. Толком ничего не решила, усталость взяла своё, около полуночи отрубилась. Во сне оказалась на яхте, стояла за большим деревянным штурвалом, рядом в полосатом, «морском» купальнике драила палубу Ланка. Подруга так эротично крутила задницей, наклоняясь, выгибаясь, что я не удержалась, подошла сзади и…. Гадство, ну какого хрена нужно переться утром, это же форменное издевательство. От злости хотелось зарядить поперек рожи, чтобы нос всмятку, а передние зубы навылет. Накинула шелковый халат с тигром, пора открывать дверь и посмотреть на этого идиота. Зря спешила, Настя уже запустила какого-то тощего хмыря, с дорогим кожаным дипломатом подмышкой. Визитер представился Даниилом Аркадьевичем Косторовским, музыкальным редактором фирмы «Мелодия». Наверное на них кто-то крепко надавил, раз сами примчались с утра, вернее послали своего человека. Насколько я помню, эта звукозаписывающая студия принадлежит министерству Культуры, значит Фурцева решила прогнуться.

Незваного гостя пригласила в кабинет, решила послушать что скажет, вернее предложит. Если честно, то не ожидала такого скупердяйства, вернее предполагала, но не до такой же степени. Мне предложили по двести рублей за песню, в итоге тысяча шестьсот, что согласитесь копейки. Пластинки выпустят огромным тиражом,

Министерство Культуры заработает миллионы, а мне суют чуть больше полутора тысяч, с которых ещё нужно заплатить подоходный налог.

— Вот что уважаемый, мне ваше предложение не интересно, за эти копейки я петь не собираюсь. Всего хорошего, — я встала из-за стола и показала рукой на выход.

Товарищ неверяще смотрел на меня, наверное думал что я сейчас от счастья захлопаю в ладоши. Популярности в Союзе у меня и так выше крыши, надавить им на меня нечем, так что все козыри на руках.

— Подождите, давайте поговорим конкретно, сколько вы хотите? — через минуту «родил» покрасневший Косторовский.

Озвученная мною цифра привела его в ступор, он стоял и хлопал глазами, рот непроизвольно открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы.

— Это невозможно, — наконец выдавил из себя.

— Полностью с вами согласна, за ваш копеечный гонорар это невозможно. Прощайте, — проводила его к выходу.

Закрыла за товарищем Косторовским дверь, на секунду задумалась: не пройдет и пары дней, как он прибежит ко мне на полусогнутых. Контракты с западными студиями идут через «Международную книгу», а там есть чем надавить на «Мелодию», я же настоящий Нобелевский лауреат, ну и конечно связи.

— Оль, а не много ли ты с него потребовала, песни не книга, они столько не стоят, — спросила нахмурившись Настя.

Слава богине, в наш разговор сестра не вмешивалась, стояла и молча слушала. Руки передо мной не заламывает, мол «Как ты могла», потихоньку привыкает к моему методу добычи материальных ценностей.

— Не бери в голову, если не деньги, то получу что нибудь другое. В отличие от наших заслуженных и народных, я с левыми концертами выступать не собираюсь, я всё таки капитанша, настоящая офицерка милиции!

За это тут же получила два подзатыльника, Анастасия очень трепетно относилась к знаниям и прочей должностной мишуре.

После завтрака отправились на прием к Щёлокову, нужно отчитаться по нашей командировке. Рапорт вчера составила Настя, мне не доверила, сказала что он слишком серьезен. По дороге я его прочитала, что нужно запомнила, остальное дополню собственными словами. Для меня главное, это не забыть упомянуть про Василису Корякину, я ей обещала разобраться в её деле, а свои обещания привыкла выполнять всегда.

В приемной подошли к секретарю, та улыбаясь нас расцеловала, затем по селектору доложите министру.

— Подождите пару минут, сейчас Николай Анисимович закончит совещание. По секрету скажу, он очень за вас переживал, каждый день не по разу созванивался с генералом Свешниковым, — шепотом рассказала секретарша.

Про остальное сказать не успела, открылись двери, из кабинета начали выходить милицейские начальники. Все потянулись к нам, жали руки, спрашивали про здоровье. Не скрою было приятно, люди подходили не для показухи, многие за нас переживали. Только минут через