Джек в бреду вскрикивал, иногда переставал двигаться, и гангстер уже подумал, что он мертв, но Жеменес снова оживал и нес какую-то чушь.

— Я это сделал, по его просьбе…

* * *

Джек стоял на парапете одетый в коричневый камзол. На груди красовался личный герб Джека, который он получил по праву совершеннолетия и по праву вхождения в профессию. Щит, разделенный на две полосы, на одной из них был голубь, как главный символ дома, а на второй линии красовалась ромашка, герб палачей.

На деревянную платформу ввели заключенного. Он был обросший, в грязной и изодранной рубашке, и закованный в кандалы по рукам и ногам, по груди шла железная цепь скрепляющая низ и верх заключенного. Сегодня ему предстоит впервые снять их и навсегда освободиться от тяжелой ноши.

Лицо Джека было прикрыто колпаком, считалось, что это было необходимо, дабы родственники приговоренного не могли опознать палача в лицо и отомстить ему за казнь их родича, однако этого не требовалось. Все и так знали, какая семья занимает пост королевских палачей и уже не единожды пытались сделать так, чтобы Жеменесы исчезли с лица земли.

Джек же считал, что палачи скрывали лица, дабы заключенный не мог обратиться к нему с последней просьбой. Чтобы приговоренный мог побыть один на один с собой перед смертью. Красивая традиция не больше. Жеменес понимал, что казненные предпочитают первую версию.

Когда заключенного привели на эшафот, Джек поднялся. Стража передала ему ключ от кандалов и отошла к лесенке, откуда привели заключенного. Джек хмурился под колпаком. Это было для него впервые, и он очень волновался.

«Палач должен оказать приговоренному последнюю услугу» — вспомнил он слова отца, — «он должен отправить его в последний путь безболезненно. Без издевательств и боли».

Кандалы щелкнули и цепи упали на землю. Раньше, из казни делали целое представление, зазывали толпу зевак, дабы те посмотрели на приговоренного. Кто как, отправлял его в последний путь, оскорбляли, кидали овощами, навозом и камнями. Теперь же этого не было.

Казнь проходила во дворе тюрьмы, куда приглашался палач и где он делал своё черное дело.

Пару десятков лет назад, приговор приводился в исполнение мечом. Ещё через пару десятков, приговоренных вешали. Сейчас же, все решалась через дуло пистолета.

Отец Джека казнил заключенных всеми тремя способами, Джеку же достался лишь один.

Приговоренный потер руки и посмотрел на лицо Джека, точнее, на то место, где оно должно было находиться. Он повернулся, подставив себя под ветерок, что развевал его грязные и спутанные волосы.

Жеменес подошел назад и вскинул пистолет. Одна пуля. Нет права на ошибку.

— Уго Паланник. За совершенные вами преступления и прегрешения перед короной и Испанией, вы приговариваетесь к смертной казни. Ваше последнее слово?

— Абра кадабра, — еле слышно прошептал приговоренный. Он был фокусником.

Раздался выстрел и тело рухнуло с эшафота на землю. Так, Джек совершил свою первую казнь. Первую, но не последнюю. Так, он стал палачом.

* * *

Джек и Разини стояли на пароходе, который медленно плыл по морю в сторону России. Именно там двое революционеров решили начать новую жизнь.

— Знаешь, Джеки, все говорят о России как о стране холодной, медведи везде ходят, но я бывал там, — засмеялся Разини, делая глоток из бутылки.

— И что же там? — улыбнулся Джек.

— Возможности, Джек, русские парни не промах, уж поверь, найди там друга, и он останется им на всю твою жизнь.

— Правда? — засомневался Джек. — И ты нашел его?

— Пока у меня есть ты.

Джек видел, как Разини смеялся, как радовался, что, наконец, вышел из пекла войны, но Джек не мог радоваться. Рикардо был его другом, он потерял его, и в тот самый момент, когда они сели на пароход из Испании, он почувствовал, что жизнь для него потеряла прежние краски. Пройдя по улицам революционной Испании, Джек прикончил многих солдат, и ни одного из них ему не было жалко.

— Джек, в России есть не только холода, — наконец серьезно сказал Разини. — Немного посидим у моего знакомого, скопим деньжат, а потом откроем свое дело.

— Сомневаюсь, что ты найдешь место, чтобы согреть нас, — усмехнулся Джек.

— Поверь, я найду.

* * *

Марти постучал в дверь небольшого дома на окраине города. Благо ресторан находился прямо неподалеку от него, всего пара кварталов. Правда, этого расстояния хватило, чтобы полностью измазаться кровью Джека, но, по крайней мере, он жив, и Марти надеялся, что «добрый» доктор сможет спасти его.

— Марти, — весело произнес высокий мужчина, открывший дверь. Он был молод, однако носил небольшие усы, в глазу был монокль, а в зубах трубка. Завидев Джека, висевшего на плече Марти, он быстро сообразил, в чем дело, — давай его в комнату.

Марти, пройдя в дом и положив Джека на стол, со вздохом сел. Его не зря прозвали телохранителем, он спасал многих, пока Джек сам не спас его. С тех пор Марти стал преданным солдатом и хорошим другом Джека. Вытащить его оттуда, было делом чести, живым или мертвым.

«По крайней мере, Разини не прикончит меня, — подумал Марти, — я сделал все, что мог».

Джек, уже бледный, как смерть, дышал все тяжелее. Он был мокрый, и Иван вообще удивился, как за такое время он не погиб.

— Предатель… — прошептал Джек, погружаясь глубоко в свои воспоминания.

— О ком он?

— Не знаю! — честно ответил Марти, — похоже, у него начался бред.

* * *

— Знаешь, Степан, — смеялся Разини, сидя за столом, — мы были хорошими друзьями, но друзья должны делиться, ты так не считаешь?

Джек стоял рядом, держа на прицеле старичка, который лежал на полу и со скрежетом и злостью смотрел на Разини. Этот человек всегда был другом Разини и Джека. Он также работал на Крыстика, но совершил ошибку. Теперь же, их двоих послали, чтобы прикончить того, кто им доверял всем сердцем.

— Ты ублюдок, Разини, я тебя приютил, помог подняться, и вот как ты мне отплатил?

— Спокойно, мой друг, — засмеялся Разини. — Семь лет ­­­- это необычайно долго, я работал немало и заслужил поощрение.

— И что же?

— Как твой друг, я не стану мучить тебя или еще что, просто и легко, давай, Джек, ты же это умеешь по долгу службы.

Степан резко повернул голову и взглянул на Жеменеса.