неуместную инициативу. Но генералы даже не соизволили посмотреть в его сторону.

— Они там, что, анашой, что ли все обкурились?! Я тут слыхал, что у них вроде как не запрещено уже, — недоумевающе развел руками Рудов, как бы отвечая на немой вопрос Афанасьева о неадекватном поведении «чубатых хлопцев».

— Не скажи, Сергей Иваныч, — задумчиво покачал головой Глава. — Тут, куда все сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— И какую же сложность, ты, Валерий Василич, углядел в ругани «шестерок», что повисли на трубке связи?

— Эта площадная брань не от сердца, а от ума. Ты разве не понял? У «шестерок», как ты говоришь, не хватило бы ни мозгов, ни мужества хамить по личной инициативе. Это сделано было по приказу свыше.

— Поясни. Ведь они просто могли не брать трубку. Всего и делов-то.

— Э-э-э, брат, не скажи. Тут своя, скрытая, но, тем не менее, железная логика, — не согласился Афанасьев со своим соратником. — Во-первых, они дают нам понять, что не признают и не собираются признавать новую власть и новые реалии, сложившиеся к сегодняшнему дню. Во-вторых, неприкрытым хамством, они, как бы сжигают за собой мосты, чтобы не возникло в дальнейшем даже соблазна к налаживанию хоть какого-то подобия диалога. Какое уважающее себя руководство после того, как его, буквально, обматерили, захочет возобновлять контакты? В-третьих, они реально почуяли за собой силу и поддержку извне, воочию убедившись, на днях, как хрупка и беззащитна, бывает власть, даже в такой большой стране, как наша. И четвертое. Самое главное, и самое тревожное для нас. Своим поведением они невольно признались, что у них уже все готово к проведению акции и отступать они не намерены ни при каких обстоятельствах. Счет, действительно, идет на часы, если не на минуты. И мы здесь, к сожалению, катастрофически запаздываем с принятием превентивных мер.

— И что же делать? — растерянно спросил Рудов, до этого никогда не терявший инициативы. Афанасьев про себя отметил, что это, как бы ни первый случай, когда не он у Рудова, а Рудов у него спрашивал совета.

— Теперь вся надежда на тебя, Сергей, — опуская отчество друга, тихо и проникновенно произнес Афанасьев. — Попробуй связаться с Тарановым, раз уж вы, земляки, в некотором смысле. Поговори по-доброму, вызови чувство ностальгии. В общем, как-то так.

— Ага. Если к телефону подойдет, — угрюмо буркнул заместитель Начальника Генштаба.

— Само собой, разумеется.

— Ладно. Попробую.

— Аполлинарий Захарович, — обратился к застывшему на своем креслице связисту Афанасьев, повернув голову, — ты все слышал?

— Так точно! — попробовал Елизаров вскочить, при этом быстро кивая головой в знак подтверждения, но остался сидеть, видя, что Главком жестом руки разрешает остаться на месте.

— Тогда попробуй связаться с министром обороны. Чем черт не шутит? Нужно пробовать все варианты. У нас просто нет другого выхода.

Вновь замелькали пальцы по клавишам, выстукивая одному ему известную комбинацию.

— Ты, вот, что, подполковник, — обратился к нему Сергей Иванович, — ты, это, политесы не разводи там, а дай-ка мне самому поговорить.

— Так точно, товарищ генерал армии! — не стал возражать связист. — Тогда возьмите трубку с телефона, что стоит сбоку от меня, — кивнул он Рудову на точно такой же аппарат. Не дожидаясь соединения, Рудов облапил своей ручищей старомодную трубку на скрученном в спираль телефонном шнуре.

— Только громкую связь не отключай.

— Слушаюсь.

В отличие от предыдущих попыток связаться, абонент на том конце провода не стал испытывать долготерпение русских генералов:

— Приймальня Міністра оборони, молодший лейтенант Титоренко, — послышался почти сорвавшийся от усердия до дисканта юношеский голос. Слышно было, как он старательно выговаривает непривычные для него слова. Сразу стало ясно, что украинский язык для него — не родной.

— Сынок, — сразу же подпустивший задушевности в голос обратился к нему Рудов, — ты бы не мог позвать к телефону Андрея Васильевича, а?

Афанасьев с удивлением воззрился на своего друга и заместителя. Обычно «пруссак» в разговорах на службе, да еще и с младшими по званию, никогда прежде не допускал подобного стиля общения. «Тот еще, жучила» — ухмыльнулся про себя Афанасьев, дивясь пронырливости соратника.

— А к-кто ег-го спрашивает? — слегка заикаясь, пробормотал юнец в погонах уже на привычном русском.

— Передай ему, что звонит Сергей Иванович — земляк его из Франкфурта-на-Одере. Он поймет, — продолжал панибратствовать Рудов.

— Хорошо. Я попробую с ним связаться, — послышалось в ответ неуверенно.

— Вот и спасибочки, — поспешил заранее поблагодарить генерал армии младшего лейтенанта.

Неизвестно, что именно, и как передал слова Рудова младший лейтенант Титоренко своему министру, однако, вопреки ожиданиям тот довольно быстро откликнулся.

— Слушаю, — просипел Таранов в трубку севшим голосом.

— Приветствую тебя Андрей Васильевич, — не стал, как положено «здравствовать» своего визави русский генерал.

— И тебя, Иваныч, тем же самым и по тому же месту, — ответил ему в тон министр вражеского государства, сразу узнавший своего собеседника. — За какой надобностью звонишь, земеля?

— Андрей Василич, давай поговорим с тобой откровенно, как два потомственных военных, без всяких там экивоков и политесов, — сразу решил приступить к делу Рудов, подспудно чувствуя, что сейчас, от их разговора, очень многое решится в судьбе обоих государств.

— Ну, говори. А я тебя послушаю, — снисходительным тоном, с каким обычно принимают просителей или родственников из провинции, произнес министр.

Рудов в ответ на это только скрежетнул про себя зубами, но в его голосе ничего не изменилось. По крайней мере, этого никто с российской стороны не заметил.

— По имеющимся у нас сведениям из источника заслуживающего особого доверия, в расположение одной из артиллерийских частей ВСУ, расположенной в районе Волновахи, накануне были доставлены спецбоеприпасы, начиненные боевым нервнопаралитическим газом. В связи с этим, у нас возникли вполне обоснованные подозрения, что готовится некая провокация с их применением. Не мог бы ты развеять наши опасения? — перешел на полуофициальный тон Сергей Иванович.

— Ваш, так называемый «заслуживающий особого доверия источник», а сиречь — шпиён, окопавшийся где-то у нас и которого мы, безусловно, вычислим и поймаем, гонит откровенную «дезу». И без того всем известно, что Украина, в отличие от некоторых стран, не будем указывать на них пальцем, строго придерживается Конвенции о нераспространении химического оружия, а значит, не располагает никакими боевыми отравляющими веществами. ОЗХО в своих ежегодных докладах не раз отмечала нашу стойкую привязанность к неукоснительно взятым на себя обязательствам по нераспространению оружия массового поражения.

— Андрей Василич, — пригорюнился Рудов, услышав менторскую отповедь из уст человека, на остатки порядочности которого он все-таки рассчитывал, — я думал у нас с тобой выйдет хоть и сложный, но все же конструктивный диалог, а ты мне тут комедию разыгрываешь, прости Господи…

— Официальное заключение ОЗХО об отсутствии