— Товарищ старший лейтенант, — обратился я к нему. — Смотрите, вот эта фура сейчас пыталась сбить меня и вытолкать на встречную полосу. Следы должны быть от столкновения по касательной.

Мимо пронеслась фура, оставляя за собой водяную взвесь.

— Остановите ее! — крикнул я.

— Товарищ водитель, при чем тут фура? Я останавливаю вас.

— Меня-то за что?

— За выезд на встречную полосу. А еще, кстати, за превышение скорости.

— Товарищ старший лейтенант, что вы! Была аварийная ситуация — вынужденная необходимость.

— Товарищ водитель, я видел, как вы нагло проехали по встречной полосе, и видеокамера это подтверждает. Ваши документы, пожалуйста. Пройдемте в машину, а то дождь.

— Пойдемте. Посмотрим запись.

— Это важное решение. Вы хотите ее посмотреть?

— Конечно.

— Хорошо, тогда я начинаю составлять протокол.

Кажется, я попал в традиционную гаишную засаду. Ладно, будем договариваться.

— Смотрите внимательно, — офицер включил видеозапись. — Вот она. Вот она, классическая встречка.

Действительно, была видна моя машина, стоявшая двумя колесами на встречной полосе.

— Простите, а раньше? Там же видно, как он меня пропускает и потом в борт бьет. Видно? — переспросил я.

— Раньше у меня записи нет. Хотите обжаловать — ваше право, и встретимся в суде. Нанимайте адвоката.

Вечер переставал быть томным. Я умоляюще посмотрел на офицера:

— Товарищ старший лейтенант, может, как-нибудь?..

Не умею я взяток давать и никогда этого не делал. Но тут почувствовал, что дело плохо. Не хватало только остаться без прав.

— Что «как-нибудь»? Вы мне взятку предлагаете? Три года…

— Товарищ старший лейтенант, я вам ничего не предлагаю.

— Тогда давайте писать протокол. Лекарев Александр Михайлович. Машина… Временно неработающий.

— Я директор в страховой компании.

— Временно неработающий. Так и запишем.

«Что-то подозрительно осведомлен этот офицер. А как его зовут? — задумался я. — Надо узнать».

— Товарищ старший лейтенант, а как вас зовут? Вы забыли представиться вначале.

— Я вам представился. Если у вас проблемы с ушами…

«Он совершенно точно не представлялся. Что-то не так», — пронеслась мысль.

— В протоколе посмотрите. Распишитесь, — уверенно заявил он.

— Не буду я расписываться, я не согласен с протоколом.

— Так и пишите: «С протоколом не согласен». Ваше право. В суде это и расскажете. Еще что-то добавить хотите? Все? Вы и так на неподчинение законным требованиям набрали.

С этим каши не сваришь. Я получил временное разрешение, выписанное на помятой картонке, и направился к своему автомобилю. Глубокая царапина на правой двери, сложившееся зеркало. Я попытался его распрямить — получилось. Неплохо отделался.

Юля посмотрела на меня исподлобья:

— Я бы лучше на автобусе или маршрутке поехала. Полчаса тебя жду. Слава богу, чай у тебя чудесный.

— Прости, пожалуйста. Сама видишь, в засаду гаишную попал.

— Вижу. Несчастье ты ходячее.

— Спасибо, дорогая. Мы не так давно знакомы, а ты уже комментируешь, как будто мы лет пять женаты, — засмеялся я. — Но бывает. Ладно, едем.

Мы проскочили по пустому МКАДу и свернули в холмистый город Красногорск.

Я посмотрел на Юлю:

— Куда тебе? Я только станцию знаю.

— Чуть дальше, за станцию. Вон в те многоэтажки. Спасибо, что подвез. Ты уж извини, это я со злости наорала. Кладбище, дождь, мокро…

— Прости, что задержался. Нашел с кем ругаться — с гаишниками. Куда тебе?

— Вот к этому большому двадцатидвухэтажному дому.

— Окей!

Я подвез ее и припарковался у дома. Юля набрала код семьдесят два.

— Кто там? — ответил заспанный голос.

— Я, открывай, Вика!

— С подругой снимаешь?

— Да, ты знаешь, Вика — танцовщица такая стройненькая.

— Знаю, конечно.

— Ну вот.

— На чай не пригласишь?

— Нет, Саш. Можешь меня проводить до двери в квартиру.

Девятнадцатый этаж. Легко запомнить на будущее. Девятнадцать и семьдесят два. Год моего рождения. Мы поднялись на этаж. Юля хитро улыбнулась мне, поцеловала в щечку.

— Вике мы тебя показывать не будем. Хотя, конечно, вы оба друг друга видели. Или не только?..

— Только, только. — Я не стал уточнять, в каком виде я видел Вику.

— Ну все, мы с тобой чай попить собирались — считай, что попили. Три чашки — я, одну — ты, зато из общего термоса. Приятно было познакомиться в неформальной обстановке.

Юля распахнула дверь и помахала мне рукой. Я вышел в лифтовый холл и присел на подоконник. Передо мной открывалась бескрайняя зеленая долина. Дом был один из последних в городе-спутнике, следовательно, в Большой Москве… По непонятной ассоциации зрелище напомнило мне вид с башни собора в Брюгге — но там за бескрайним зеленым морем начиналось бескрайнее голубое. Странно. Да, романтичный вид некогда пустынного места.

Но надо ехать домой… Временное разрешение есть. Чувствую, что административное разбирательство простым не будет.

— Это Шарапов, Гриша Ушивин, фотограф от бога, кличка Шесть на девять…

Снится? Открыл глаза.

Телевизор в спальне показывает Высоцкого и Конкина. Понятно. Вчера я приехал злой, простуженный, хватил Laphroaig и экспериментировал с телевизором как с будильником. Решил в седьмом часу вечера поспать часика полтора, чтобы в восемь проснуться и почитать.

Да, восемь и есть, только утра. Прекрасно. И сиди теперь, смотри «Место встречи…».

Пошарил в холодильнике, нашел огурцы, порезал, намазал плавленым сыром. Не от Брийя-Саварена[24]рецепт, конечно, но тоже еда. С этими импровизированными сэндвичами я посмотрел пару серий. Чистые пруды, ранняя осень. Кстати, интересное время.

Люблю наши каналы за то, что повторяют классические фильмы для пенсионеров — и нас, временно безработных. Хороший сегодня день. Были бы деньги… Но ничего, можно поваляться. Вон как темно. Это просто шторы опущены. Я вылез на балкон и потянул за веревочку. Комнату залил солнечный свет.