В 1942 году Лиам Коннор поступил добровольцем на службу в британскую армию. Его направили в Портон-Даун, британский центр химического и биологического оружия, где он в течение четырех лет разрабатывал ответные меры против потенциальной угрозы, исходившей от гитлеровской Германии и ее союзников. После окончания войны ученый непродолжительное время находился в Японии. В 1946 году он эмигрировал в США и три года работал над секретным проектом по мерам противодействия биологическому оружию в Кэмп-Детрике (позднее переименованном в Форт-Детрик), что в Фредерике, штат Мэриленд.

После перехода в 1950 году в Корнелльский университет он возглавил сельскохозяйственный факультет, где начал работать над таксономией грибов. В итоге был создан насчитывающий 400 000 образцов Корнелльский гербарий патологии растений, которым ныне заведует внучка профессора Маргарет Коннор. Ученый всю жизнь путешествовал по свету в поисках новых образцов для гербария, чаще всего посещая Китай и Южную Америку.

Свой первый значительный прорыв в науке Лиам Коннор одержал в начале пятидесятых годов. Развивая идеи Барбары Макклинток, он изучал транспозоны — элементы генетического кода, способные мигрировать внутри генома. Коннор открыл свойство транспозонов «включать и выключать» гены и сделал правильный вывод, что ретровирусы являются особой формой транспозонов. Еще большим новшеством оказались его эксперименты с эндосимбиозом. Эту идею еще в 1909 году предложил русский ботаник Константин Мережковский. Коннор и биолог Линн Маргулис продемонстрировали, что главные компоненты клетки, например митохондрии, по сути, являются бактериями, обитающими внутри клетки-хозяина. Эндосимбиоз поначалу вызвал множество споров, но теперь считается одной из основ эволюции сложных организмов.

В 1960 году Коннор был избран членом Национальной академии наук, в 1972 году ему была присуждена премия Вольфа, в 1978 году — Национальная научная медаль, а в 1983 году — Нобелевская премия в области физиологии и медицины (совместно с Барбарой Макклинток). Лиаму Коннору присвоили почетную степень доктора наук семнадцать научных заведений разных стран, включая Королевский колледж Ирландии, Пекинский университет и Чикагский университет. Американская ассоциация содействия развитию науки объявила его одним из десяти наиболее выдающихся биологов двадцатого века.

В дополнение к преподавательским обязанностям Коннор стал сооснователем группы «ДЖЕЙСОН», аналитического научного центра, предоставляющего консультации ФБР, ЦРУ и военному ведомству. Как говорил помощник госсекретаря в никсоновской администрации Джон Рэнд, «Коннор — глыба. Это он убедил Никсона в 1969 году отказаться от наступательных биологических вооружений». Имя Коннора также связывают с заключением Конвенции о запрещении биологического оружия 1972 года. Коннор продолжал деятельность в этой области и в последние годы решительно возражал против возврата США к программе разработки оборонительного биологического оружия.

В то же время Коннор без устали пропагандировал конструктивное использование биотехнологий. Он активно поддерживал разработки в области биосинтеза и написал немало показательных статей для привлечения внимания конгресса. Его книга «Слияние», посвященная возникающей смычке между биологией клетки и микроэлектроникой, считается классическим трудом в своей области.

После Лиама Коннора остались дочь, трое внуков, а также правнук. Он увлеченно занимался наукой до последнего дня жизни. В прошлом году его команда победила в соревновании Агентства передовых оборонных исследовательских проектов на создание лучшего автономного микробота. Говоря словами его коллеги Джейка Стерлинга, «Лиам — истинный гений, с какой стороны ни посмотреть». Три года назад во время интервью Коннора спросили, что он считает своим самым главным достижением. Ответ: «Я над ним пока еще работаю».

Мэгги опустила газету, на глаза навернулись слезы. Синди положила ей руку на плечо. За столом воцарилось молчание — кроме них, на кухне никого не было. Остальные жильцы еще не проснулись.

Мэгги погладила газету:

— С уважением написано.

— Еще бы.

— Большую часть некролога, должно быть, заготовили еще несколько лет назад.

— Точно.

Мэгги аккуратно сложила газету и оставила на столе. Статья на первой полосе содержала меньше церемоний и смаковала домыслы о причинах самоубийства. Редакторы использовали снимок ущелья Фалл-Крик, сделанный с вертолета, на котором по обе стороны подвесного моста толпились тысячи зевак.

— Мэгги? Что с тобой?

Женщина осознала, что обхватила голову руками и сидит, уставившись в стол.

— Не могу забыть видеоролик, где Лиам бросается с моста. — Мэгги растерла лицо ладонями. — С ним была какая-то женщина. Она ключ к загадке. Лиам не стал бы прыгать без серьезной причины. Из-за Дилана не стал бы…

— О ней по-прежнему ни слуху ни духу?

— Я звонила в полицию двадцать минут назад. Ничего нового.

Мэгги вконец измучилась. Она раз шесть вставала ночью и подходила к кровати Дилана, гонимая необъяснимой потребностью удостовериться в его безопасности. Мать бросила еще один взгляд на комнату, где спал ее сын. Последние сутки мальчику пришлось нелегко — он без памяти любил прадеда. Она рассталась с отцом Дилана, Артуром Миксом, через полгода после рождения сына. Артур состоял профессором математики в Гарварде и не проявлял ни малейшего желания поддерживать отношения. Мэгги давно прекратила попытки вызвать у него интерес к сыну. Они виделись один-два раза в году, и Дилан относился к Артуру скорее как к дальнему родственнику, чем как к отцу.

Дилан — прекрасный девятилетний мальчуган, но на его долю выпало слишком много потрясений. Мэгги была безутешна, когда от рака поджелудочной железы умер ее отец и в тот же год за ним последовала мать. Ей в это время было двадцать лет. Дилану сейчас нет и половины того. Он все еще страдал от приступов безотчетной паники. Всего месяц назад ей пришлось забирать его из школы посредине дня. Дилан жаловался на боли в груди и уверял, что скоро умрет.

Его направили к детскому психологу, женщине одного возраста с Мэгги и с собственными детьми, но лечение продвигалось медленно. Психолог в случае ухудшения состояния не исключала назначения медикаментов. Мэгги надеялась, что до этого дело не дойдет.

Во входную дверь постучали.

— Кто это может быть? — удивилась Синди. Посетителям, чтобы миновать пост полиции на дороге, полагалось сначала звонить. Иначе репортеры не дадут проходу.

— Я открою, — предложила Мэгги. — Это скорее всего Мел, адвокат Лиама. Он предупредил о приезде.

На пороге и вправду оказался Мелвин Лорин с пухлой папкой под мышкой. Последний раз они виделись на похоронах жены Мелвина четыре месяца назад. Мел был почти одного с Лиамом возраста. Несмотря на сутулость, он выглядел очень высоким. Его ладони с длинными пальцами напоминали гигантских пауков.

— Мэгги, извини за вторжение.

— Вы же знаете, мы всегда вам рады. Проходите, пожалуйста.