честное; умели подчинить государя своему влиянию до мелочей. Они походили на лан-чжуна и его помощников (то есть придворных, которые всегда стараются использовать свое положение и влияние в личных интересах).

Среди государей прежних времен были такие, которые, приобретя людей, наслаждались спокойствием и чьи государства уцелели; но бывали и такие, которые, приобретя людей, оказались сами в опасном положении, и владения их погибли. Название самого факта «приобрести людей» одно и то же; но польза и вред, истекающие из этого факта, далеко не одинаковы. Поэтому государь должен быть осторожен в отношении ближайших советников. Когда владыка людей действительно ясно представляет себе, что говорят ему чиновники, то он различает способных от негодных так же легко, как черное от белого.

Чиновники, видя пользу от государя, не радовались; не страшились перед опасностью, грозившею им от низших. Если бы им дали вселенную, они бы не взяли ее; если им предстоял позор и презрение, они не находили удовольствия в пище, которую они получили от государя. Когда не радуются, видя пользу, то нет средств воздействовать даже при обильных наградах государя.

В том случае, если не имеют страха перед опасностью, нет данных внушить авторитет даже при строгих наказаниях государя. Таких людей называют дурными (не повинующимися распоряжениям).

Вышеупомянутые двенадцать лиц или умерли, скрывшись в пещерах или среди трав и деревьев, или погибли с голоду в горных долинах, или утонули в реках. Мудрые цари древности не могли заставить таких людей подчиниться себе; как же можно воспользоваться ими теперь?

Гуань Лун-фын, княжеский сын Ви Гань, суйский Цзи Лян, чэньский Се-е старались с особой энергией увещевать государя, чтобы взять над ним верх. Если их советы выслушивались и проводились в жизнь, то между ними и государем устанавливались отношения, как между наставником и учениками; если же одно только слово не выслушивалось или одно дело не исполнялось, тогда они оскорбляли своего повелителя словами; когда же к ним применяли власть, они не сочли бы делом трудным (настаивая на своих взглядах) даже лишение жизни, разорение семей, того, что голова их была бы отрублена, а руки и ноги лежали бы в разных местах. Таких чиновников не могли выносить мудрые цари древности; как же возможно пользоваться такими людьми теперь?

Циский Тянь Хэн, сунский Цзы Хань, луский Цзи-сунь И-Жу, цзинский Цяо-жу, вэйский Цзы Нань-цзин, великий министр Чжэн, Синь, чуский Бо-гун, чжоуский Дань-ту, янский Цзы Чжи были партийными чиновниками и служили своим государям в интересах своих партий. Они не считали затруднительным для себя скрывать истинный путь и поступать своекорыстно; притеснять государя и вносить анархию в правление; пользоваться поддержкой извне для того, чтобы оказывать влияние на центральное правительство, или сблизиться с низшими, чтобы начать козни против высших. Только мудрый государь и знающий владыка может положить им преграду. Разве неразумный государь в состоянии видеть их действительные замыслы?!

Хоу Цзи, Гао Яо, И Инь, Чжоу-гун Дань, Тай-гун, Гуань Чжун, Си Ииын, Бо Ли-си, Фынь Шу, Цзю Фань, Чжао Цуй, будучи чиновниками, вставали рано, ложились поздно; унижались, считая себя ничтожными; они были внимательны в своих помыслах; установили точные наказания, ввели порядок в администрацию; они этим служили государю, представляя на его усмотрение добрые речи, объединяя все законом и путем, не решаясь в то же самое время величаться своими доблестями. Совершая заслуги, они не хвалились своей работой; для них не представлялось трудным разрушить свой дом на благо владения и пожертвовать собою для доставления спокойствия государю: они высоко чтили государя, а себя считали за ничто.

Чиновники, готовые принять крайнее уничижение, если государь разумен и слава его велика во владении, даже во времена неразумных правителей могли достичь успеха, тем более это достижимо при светлых, разумных правителях. Они – помощники тиранов и императоров.

Чжоуский Хуа-бо, чжэнский Гун-сунь Шэнь, чэнский Гун-сунь Нин, циские Шу Дяо и И Я, служа, думали о личных выгодах, забывая закон и долг. Состоя на службе, они скрывали все доброе и честное для того, чтобы держать в темноте правителей; вносили смуту в среду чиновников и творили беды и затруднения; помогали государю, действуя сообразно с его склонностями; они легко согласились бы, если бы им это представилось необходимым для приобретения минутного расположения, на разрушение государства и избиение всех. Такие чиновники даже при мудрых царях, пожалуй, отнимут государство; тем более это вероятно при неразумных правителях. Разве возможно, чтобы при них не было утрат?! С такими чиновниками государь умрет, владение погибнет, и все станут над этим смеяться.

Поэтому я говорю: «Только святые цари знали льстецов: государи же смуты приближают их к себе, почему гибнут сами, а владения их исчезают». Иначе поступали святые цари и разумные государи. Выбирая людей из своей семьи, они не стесняются родством; выбирая же из среды народа, не считаются с личной враждой. Если человек действительно хорош, берут; плох – наказывают; поэтому выдвигаются добрые и честные и уходят коварные и лживые. В силу этого одним ударом возможно покорить удельных князей.

Казненные пятью государями все были или дети, или братья, а казнившие – родители или старшие братья. Почему же они их казнили и погубили их семьи? Они сделали это потому, что казненные приносили вред государству и народу, нарушали законы и вредили людям. Если обратить внимание на тех, кого мудрые государи выбирали, то оказывается, что они брали людей из гор, лесов, болот, озер, пещер, из среды заключенных в тюрьмах и находившихся в оковах, поваров, конюхов и пастухов коров, не гнушаясь их низким положением.

Разумные владыки брали таких людей потому, что последние по своим способностям могли выяснить законы и служить на благо государству и на пользу народу. Сами государи наслаждались спокойствием, и их имена были почетны.

Не так поступают цари смуты. Не зная ни мыслей, ни действий своих чиновников, они поручают им владение; почему в лучшем случае их слава падает, а территория владения уменьшается; в худшем же случае государство и они сами погибают: это зависит от отсутствия ясного представления, как пользоваться людьми.

У них нет меры для определения чиновников; решают же о них на основании людского мнения, радостно встречая того, кого хвалят люди, и ненавидя порицаемых. Чиновники поэтому разоряют семьи и имущество, чтобы при дворе заручиться связями, а вне его устраивать приемы для родственников, дабы их хвалили.

Они заключают тайные союзы для укрепления собственного положения, обещая звания и жалованье для привлечения на свою сторону. «Тех, кто со мною, награжу,