у меня нет! А даже если бы и были, ну и что? Еще раз говорю, назовись, кто ты такая? — стал выходить он из себя.

Граф разозлился, почему какая-то баба разговаривает с ним в таком тоне. И, конечно, сразу захотел узнать, кто она… Любил он потом портить жизнь женщинам за их, как они считал, длинный язык. Ведь если ты женщина, то тебе очень хорошо нужно подумать, что ты говоришь самому Лаврентьеву.

— Анна? Ты знаешь, что я могу с тобой сделать, Анна! Да я мо… — слова, которые он хотел выпустить из своего рта, вдруг застряли у него в горле, и ему показалось, что начали душить его изнутри, — Галактионова…

На этой фразе планшет выпал из рук виконта. Пока его господин говорил, он уже пробил по базе, что девушки, и правда, были у них. Мать и дочь, которые при задержании проявили сопротивление. А поскольку они были слабыми простолюдинами, у которых и взять нечего, то их принимала одна из банд, которая нанесла женщине множество увечий. Там еще стояла пометка, что проще добить, чем лечить. Без дорогостоящего лечения женщина и двух дней не проживет.

Виконт не был дураком. И быстро сложил в голове те кусочки пазла, которые прямо сейчас бросили ему в лицо. Вернее, теперь он ощущал себя полным дураком… Что однажды связался с Лаврентьевым.

— Ка… Ка… Какой… Он уже рядом… — были последние слова Лаврентьева, которые тот смог выговорить.

А в следующий момент двое сидящих мужчин увидели, как восторженно женщина-репортер сообщает, что Галактионов, кажется, нашел то, что искал, и вся его армия движется в одну сторону.

В сторону, где находились земли Павла… Идиота, который возомнил себя избранным.

— У нас еще есть врем… — дрожащим голосом сказал Павел другу.

Но времени уже не было. Сотни взрывов накрыли его владения, заливая все вокруг огнем.

Виконт вдруг заплакал. Он не хотел умирать, но смерть была уже здесь. Мужчина упал на колени, но даже не смог выговорить слово пощады. Его сковал ужас, ведь он увидел, как за спиной Павла, кто-то, очень сильный и злой, разрывает само пространство и выходит из клубящейся Тени прямо к ним в комнату. Последнее, что он увидел, прежде, чем «поймать» сердечный приступ, это было лицо Галактионова, которого сегодня целый день показывали по телевидению. Вот только там оно было другим. Сильно другим… А вот тот, кто сейчас пришел к ним, был в дикой ярости, и он пришел убивать!

Четырнадцать тысяч гвардейцев… Угасающее сознание виконта рассмеялось безумным смехом, который был уже никому не слышен. Какие же они глупые… Здесь и сотни тысяч не хватит! Кажется, до этого момента никто не видел по-настоящему злого Галактионова, почему-то подумалось человеку, и его сердце навсегда остановилось…

Глава 9

Малышке Василисе было очень-очень страшно. Непонятные люди ворвались к ним в квартиру, и ударили её любимую мамочку так сильно, что она потеряла сознание… И после этого зачем-то били её прикладами больших винтовок, и даже сама Василиса получила оплеуху. Но она не плакала. Малышка держалась за медальон, что подарила ей бабушка. И он как будто придавал ей силы и уверенности.

Девочка чувствовала, что кто-то или что-то обязательно придёт им на помощь. Она пыталась успокоить свою мать, когда их везли в большом грузовике, в котором, кроме них, были ещё люди, такие же несчастные и побитые, как и они сами. Но мамочка не всегда была в сознании. Она приходила в себя, видела дочку, пыталась что-то сказать, но, видимо, от сильной боли её снова вырубало. В короткие минуты просветления Василиса пыталась успокоить мать и сказать, что всё будет хорошо, помощь уже идёт.

Удивительно, но медальон девочке оставили. Такое ощущение, что мерзкие люди, которые пришли за ними, как будто не видели его. Один из них даже разжал маленькую ладонь у девочки, с недоумением посмотрел на медальон, как на пустое место, и ничего не сделал.

Потом их привезли в какое-то страшное, грязное и вонючее место и начали выгружать из машины. Те, кто мог идти — шли сами. Её же маму схватили за ногу и бесцеремонно потащили по земле. Василиса, сдерживая слезы, прикусив губу, бежала сзади, стараясь не отставать. Девочка пыталась поддерживать голову мамочки, чтобы она не билась об каменный пол.

Так их и дотащили до камеры, где бросили её мать в угол, как половую тряпку. В помещении уже были люди, испуганные и сломленные. Кто-то из них рыдал, кто-то стонал, но большинство находилось в своеобразном ступоре, бессмысленным взглядом глядя перед собой, и при этом раскачиваясь.

Василиса мало что понимала из разговоров, ей было непонятно, что такое «разобрать на органы» и «все мы тут доноры». Она не знала, что это такое, но её детского ума хватило понять, что это что-то очень плохое, и все находящиеся здесь люди обречены на смерть.

Потом мама совсем перестала приходить в себя. Василиса уже собралась заплакать, но когда сжала медальон, в голове у неё раздался чёткий и ясный голос: «Я уже здесь!». И она верила этому голосу.

Буквально в эту самую секунду снаружи раздался шум, взрывы и крики. Кто-то из узников, что чувствовал себя более-менее здоровым, попытался заглянуть в узенькое окошко, которое находилось под потолком. Как он сказал, там на улице кто-то сражается, кто-то прямо сейчас пришёл и убивает охрану.

Люди оживились, и начали кричать в окошко:

— Мы здесь! Спасите нас! Помогите!!!

А Василиса крепко обнимала мать одной рукой, чья голова лежала на её маленьких детских коленях, а второй рукой крепко прижимала к себе медальон, который как будто становился теплее.

И безостановочно шептала, как будто мамочка может её услышать:

— Всё будет хорошо… Всё будет хорошо… Всё будет хорошо…

Вот-вот должно было прийти спасение, но тут странные звуки раздались из коридора. Одна из женщин в их камере заглянула сквозь решётку прутьев. Через секунду она была отброшена назад, а из головы у неё потекла кровь.

Люди заголосили и заметались в панике:

— Они убивают заключённых!

Все стали пытаться спрятаться, но это сложно было сделать, потому что в камере не было никаких других предметов. Василиса с ужасом увидела, как один худой мужчина попытался спрятаться под телом убитой женщины. А выстрелы в коридоре становились всё громче и громче.

Лязгнул замок. Решётка двери отъехала в сторону, и внутрь шагнул мужчина с перекошенным от злобы лицом. А дуло