– Гы. Ясно чего. Приехал бы с братвой и накрыл их на хуй, вместе с коммерсом. Взял бы лимон, да ещё потом по братве слух пустил, что это они общего коммерса грохнули.

– Правильно. Вот и прикинь. Едешь ты со своей братвой в офис этого коммерса, чтобы взять лимон. Подъезжаешь уже, а тебе тут звонят и говорят, что на рынке, который ты контролируешь, начался пожар и под эту тему какие-то «залётные» увозят наиболее дорогие тачки, грохают твой офис и на самом деле жгут рынок. Ты бы чего сделал?

– Как чего. Бросил бы все на хуй и вернулся на рынок. Там же бабла больше, понимать надо.

– Вот. Вот, Никитос, и они так думают. И так же, как и ты, будут спасать наиболее значимый бизнес, забыв про завод. А прикинь, приезжаешь ты на рынок и оказывается, что горит пара дешёвых тачек, в окно офиса чисто бросили «коктейль Молотова», никаких залётных нет, все ровно и есть только небольшой кипеж. Ты приехал рынок спасать, а мулик проебал. Как тебе такой расклад?

– Так это… это же чистая подстава. Я бы вычислил ту суку, что мне звонила, и…

– И что? Мулик-то всяко проебал? Суку ещё вычислить надо, а мулика уже нет. Так?

– Бля. Не понял, и где тут суть?

– А суть в том, что через неделю на банковских форумах Интернета начнётся кипеж типа сотрудников „Зевса“ о том, что им зарплату задерживают и что филиалы закрываются. Потом выйдет статья в „Коммерсанте“, уважаемом, между прочим, издании, где будет написано, что у „Зевса“ не хватает денег расплатиться с вкладчиками, у банкоматов очереди. И всё это связано с тем, что у банка скоро, по информации из компетентных источников, отзовут лицензию. Затем на улицы выйдут толпы людей, осаждать банкоматы „Зевса“, все это покажут по телевизору… Понятно, да?

– А где ты эти толпы возьмёшь?

– А это уже моя проблема. Я митинги собираю по тысяче человек. А в твоём случае мне нужно человек триста максимум. Остальное телевизор и Интернет с газетами увеличат в размерах. Как думаешь, при таком пожаре, до завода им будет?

– Бля… чистый развод. Ахуеть, – Никита зовёт официанта и просит водку. Повисает пауза.

– Ну, как, брат, нравится тебе такая схема? Месяц для неё – это долго или как? Тем более, что для тебя ситуация со всех сторон ровная.

Приносят водку. Никита махает сто грамм, перегибается через весь стол ко мне и спрашивает:

– А ты отвечаешь, что все так и будет?

– Без базара, – чётко говорю я.

– Значит так. Месяц тебе даю, не вопрос. Если через месяц по-твоему не выходит, вы возвращаете сотку и даёте мне ещё сотку за моральные издержки, согласен?

– Без базара, – снова говорю я.

– Я тебе или Сашке через час максимум позвоню. Мне с пацанами увидеться нужно. Я согласен. Думаю, они тоже не будут против. Но, если всё будет не так, вам пиздец, ребята, врубаетесь?

– Врубаемся, – отвечаю я за обоих.

– Тогда лады. Все. Я поехал. Позвоню через час.

После того, как Никитос уходит, мы сидим с Сашкой и молчим, тупо смотря в свои тарелки. Наконец, Сашка не выдерживает:

– Послушай, а ты не мог раньше мне об этом рассказать?

– О чём?

– Ну, о том, что ты Никитосу сейчас говорил. Я всю встречу сидел, как на еже. Если бы я знал, что у тебя есть готовый вариант, я бы так не нервничал.

– А… ты об этом. Так в том-то и дело, Сашка, что нету меня никакой схемы.

– Бля… То есть ты все придумал на ходу?

– Ага…

– А зачем ты его парил-то, если схемы нет?

– Так ведь и сотки уже тоже нет, вот в чём дело-то… вот в чём дело-то…

– И что нам теперь делать?

– Попытаться воплотить эту схему. Она не так уж и плоха, правда? Кстати, у тебя есть кто-нибудь в «Коммерсанте»?

На митинг «гражданской оппозиции» я не поехал, хватило утреннего. Шёл дождь, настроение было омерзительное, и единственным моим желанием было отключить телефон, садануть виски, поваляться в ванне и протупить час перед телевизором, обдумывая завтрашнее выступление.

Не успел я зайти домой, как в кармане куртки затрещал мобильный. «Вербицкий» – высветилось на экране. Я хотел было ответить, но раздражение взяло своё, я сказал вслух «да пошёл ты на хуй, нет меня» и стал наполнять ванну. Телефон продолжал звонить. «Нету, нету меня. Абонент послал всех и больше не доступен для вас, уроды». Телефон замолчал, затем выдал два коротких звонка, будто послав меня в ответ, и замолчал. Я разделся, залез в воду, прикрыл глаза и попытался отключить голову. Но куда там. Снова этот чёртов сотовый. Такое впечатление, что звонок стал даже более громким.

– Да, Аркадий Яковлевич.

– Антон, ты телефон потерял?

– Нет, просто в душе был.

– Так ты дома уже? Я вообще-то ожидал, что ты в «Фонд» заедешь. Есть разговор к тебе.

– Аркадий Яковлевич, я сегодня замотался, митинг, потом собрание с главами департаментов, потом ещё пара встреч, башка трещит, я решил отоспаться перед завтрашним событием.

– А ты на «Пушкинскую», значит, не поехал?

– («Нет, бля, поехал. Как я могу быть одновременно у себя дома и на „Пушке“, что за манера задавать идиотские вопросы?») Нет, не поехал.

– А кто там?

– Вадим. Он мне вечером расскажет.

– Ясно. А я с тобой поговорить хотел.

– О чём?

– Я думаю, ты и сам знаешь о чём. Есть проблемы.

– Какие именно, Аркадий Яковлевич?

– Проблемы эффективности. Проект работает вхолостую. Я за два месяца не вижу никаких продвижений. Мы занимаемся тем… мым…

– Что?

– Я говорю, что мы занимаемся тем же самым, что и до твоего появления у нас.

Поскольку я уже успел намочить голову, то мне приходилось держать телефон на некотором удалении от уха, из-за чего голос Вербицкого звучал издалека, и последние предложения съедались. Капли воды с волос текли по шее, ноги уже начинали ощущать холод кафеля, в общем, разговор начинал меня порядком раздражать.

– Аркадий Яковлевич, я сегодня как раз собирал ребят по этому вопросу. Излагал им текущие проблемы. Мы наметили некоторые решения.

– Интересно. Я как раз сегодня хотел тебя послушать.

– (Ну, давай теперь мусолить одно и то же.) Вы хотите, чтобы я прямо сейчас приехал?

– Нет, зачем. До завтра терпит, конечно. Просто я ощущаю некий кризис. И потом, ты же понимаешь, есть некая неудовлетворённость у наших друзей. Я хотел бы, чтобы ты, Антон, это весьма чётко понимал. Нам нужно менять ситуацию, потому что времени у нас остаётся всё меньше и меньше. В одну из наших первых встреч я говорил тебе, что «можно доказать, что солнце вреднее луны, равно, как и наоборот», помнишь? Вопрос в том, как доказывать.