– Антон, ты говоришь про работу «комитетовцев», но мы не можем сравнивать. У них любой пшик – событие. Когда такая лупа, как телевизор, есть – можно масштабировать всё, что угодно, – вступается за своих непосредственных подчинённых Вадим, – радио и Интернет – единственные наши СМИ, которые ещё создают информационное поле. Кстати, ты заметил, что тебя теперь именуют известным политологом и правозащитником? За два месяца у тебя было шесть эфиров на «Восьмом», а радио и Интернет нам в этом сильно помогли. Выстроить новый имидж за такой короткий срок – это задача.

– Спасибо тебе, Вадим, большое, человеческое – я почти кланяюсь – действительно, как я мог забыть. Я Вербицкому это в отчёт напишу? «За два месяца моей группе удалось выстроить мой собственный имидж. Точка». Вы не информационное поле создаёте, а информационный шум, чувствуете разницу? Потому что у нас нет событий, вокруг которых можно строить систему. Мы даже с новостями не умеем работать. Например. Ты, Женя, новости на «Эхо» слушаешь?

– Да, конечно.

– А ты вообще понимаешь, как на них аудитория реагирует? Они ей вообще интересны?

– Я думаю, да…

– А я думаю, нет. Ты скажи, на хуя мне нужно знать, сколько человек одновременно спрыгнули с парашютами с небоскрёба в Куалу-Лумпур?

– Ну, Антон, – усмехается Женя, – это же вода. Мы не можем строить новостные блоки только из наших собственных новостей.

– Ух, бля! А ты, видимо, давно радио занимаешься?

– Ну, в общем, да.

– А что такое «ядовитый сэндвич», ты знаешь? Нет? Это когда весь позитив и вся вода типа Куалы-Лумпур и прав женщин в Саудовской Аравии остаются в середине новостного сюжета, а про то, что «45% населения не доверяют Путину», а «экономический кризис приближается», ставятся в начало и конец блока, потому что слушатели запоминают только то, что говорится и показывается в начале и конце. Слышал про такую хуйню? Или тебя этому не учили?

– Я предлагаю сменить тему, – пытается погасить эмоции Вадим, – Антон, действительно, мы отработали слабо, но, согласись, в отсутствии реальных поводов «дело Горчаковой» было реализовано хорошо.

– Вадим, я согласен, то, что ты предложил изобразить драку Горчаковой со строителями как нападение на неё, это великолепно. Удивительно, как ты её уговорил согласиться на эту подставу.

– А у неё выбора особо не было, она почти пропала со сцены, вот я ей и предложил триумфально вернуться, – смеётся Вадим.

– А она действительно со строителями подралась? – спрашивает Женя.

– А я думал типично – после банкета в подъезде наебнулась, – ржёт Паша.

– Она поехала смотреть, как таджики ей ремонт в новой квартире делают. Устроила им скандал, верещала, как обычно. Но таджики же политически безграмотные. Они же слов «диссидент» и «правозащитник» не знают, у них в таджикском языке таких слов нету. Вот кто-то из них не сдержался и переебал ей. Она позвонила Вербицкому, чтобы он охрану прислал, а Вадим с Антоном были у него в тот момент. Дальше Вадим поехал, уговорил её, я закрутил все в Интернете, и понеслось, – рассказывает Генка.

– На самом деле, почти три недели тему держали, спасибо Гене, в основном. Радио и телевизору было из чего материалы делать.

– Да, согласен, отработали повод шикарно, но этого мало, ребят. Я серьёзно начинаю пугаться, что нам дальше делать. Мы не можем постоянно из воздуха поводы генерить.

– А что дальше с ней, она не собирается на «Свободе», например, выступить? Тема-то умерла почти, а, Вадим? – спрашивает Женя.

– Да чёрт её знает, она дурная баба. Она по ходу правда поверила, что является теперь «главной мишенью системы». – Вадим изображает выстрел из ружья и довольно улыбается.

– У нас, кстати, проблема с этой Горчаковой, – заметил я.

– Какая? – морщится Гена.

– Она уже трижды была у Вербицкого, жалуется на то, что мы её игнорируем, не встречаемся, не отвечаем на её звонки. Говорит, что согласилась на эту афёру только ради «общего дела», а теперь, когда её трагедия грозит превратиться в фарс, мы непременно должны поддержать её образ мученицы.

– Вот она, наша глубоко ранимая «старая гвардия», – Паша хлопает себя руками по ляжкам и встаёт, – только, значит, ради общего дела. А за бабками, получается, её тень приходила? Про бабки она, случайно, не вспомнила?

– Деньги – вещь, не интересующая настоящего аристократа духа, ты же понимаешь. В общем, Горчакова сказала, что мы её использовали, а теперь выбросили, как «старый диван». Реально, прямо так она и сказала.

– Как шкаф, тогда уж. Она скорее на него похожа, корова старая, – говорит Вадим. – А зачем вообще Вербицкий с ней встречается?

– Ей симпатизирует кто-то из Богов. Она грозится на следующей неделе поехать в Лондон и рассказать, что мы вместо построения фронта национального сопротивления просто бюджеты воруем. В общем, Вербицкий требует подогреть тему.

– Интересно, каким образом? – спрашивает Женя. – Мы её тему в медийке больше ещё одной недели не продержим. Мученица, бля, нашлась. Она думает, что она Жанна д'Арк или кто? Так Жанна дралась с англичанами, а Маринка – с таджиками-гастарбайтерами. Есть разница?

– Тупик какой-то, – мрачно замечает Гена, – чем больше мы её тему мусолим, тем больше вызываем смеха. Вы видели, как чуваки из «комитета» обстебали сегодня нас?

– Нет, а где? – все оживляются.

– Сегодня с утра они запустили сайт zubov net. Там фотография Горчаковой, история нападения на неё с главным акцентом на то, что ей выбили два зуба. Ниже призыв ко всей демократической общественности засылать по одному рублю на то, чтобы Горчакова смогла вставить себе новые зубы.

– Вот суки, – смеюсь я.

– Да, с юмором у них хорошо, – улыбается Вадим.

– А главное, это слоган: «По ком стучат зубы Марины Горчаковой? Они стучат по тебе!» Сегодня уже половина лайв-джорнала охвачена флеш-мобом «зуб за руб». Они там коммьюнити создали, где каждый желающий может нарисовать Марину с новыми зубами. И понеслось – рисуют вампиров, саблезубых тигров и всякую такую хуйню.

– Креативно. Сегодня у неё истерика начнётся, а завтра Вербицкий нам устроит тут флеш-моб, – подмечает Женя, – чем мы будем её тему оживлять? Если она хочет славы мученицы, пусть пойдёт и под «Камаз» бросится. Мы её вытягивать больше не можем.

В комнате становится тихо. Слышно только, как Генка скрипит ручкой, что-то подрисовывая в газете. И тут мне приходит в голову идея:

– Зачем же под «Камаз»-то? Она нам живая ещё понадобится. Хочет, чтобы не фарс, а реальная мученица? Без проблем. Давайте её ещё раз отпиздим.

– Информационно? – одновременно спрашивают все.

– Не-а. На самом деле. Реально, возьмём и отпиздим.

– Антон, Антон, не загоняйся, есть же пределы. Она живой человек, – говорит Женя.