второго и положила его на пол рядом с собой. Уверена, что я не сумасшедшая. Я просто боюсь. Могу же я бояться просто так, не попадая при этом в психиатрическую консультацию? Мама записала меня на прием во вторник. Мы идем с ней вместе. Папа даже и слышать об этом не хочет. Только слышу, как он называет это в разговоре с мамой баловством. Похоже, он пришел к тем же выводам, что и я.

Я погуглила про панические атаки. Они не обязательно бывают у сумасшедших или психов. Они случаются в результате стресса, эмоционального выгорания или фобии.

Я не боюсь пауков, запертых помещений или крови. Я только боюсь умереть во время провала грунта. Наверняка потом придумают новый термин для этой фобии. Провалофобия. Я пытаюсь вспомнить, с каких пор я стала этого бояться. Еще до того, как начались провалы грунта? Не уверена. О переносе и сносе зданий речь идет уже давно. Об этом заговорили еще до того, как я смогла что-то понять, а как только поняла, всё изменилось.

С этими мыслями я и засыпаю.

Просыпаюсь не от звука арфы на своем телефоне. А от шума, который доносится из коридора. Карола вернулась домой. Я слышу ее громкий смех и как что-то падает на пол. Смотрю на часы в телефоне: три минуты второго. Карола рано вернулась домой. Юлия спит, открыв рот и обхватив руками голову.

Это что-то новенькое. В то же самое время, когда меня накрывает жутчайшее беспокойство, вместе со мной не спит кто-то еще. Карола ходит по кухне, затем открывает кран. Потом ей приходит сообщение, и на некоторое время становится тихо.

01:06.

Мое сердце учащенно бьется. Не знаю, хочу ли я показать эту свою сторону Юлии. Вдруг она будет надо мной смеяться? Карола чистит зубы электрической зубной щеткой и смывает воду в туалете.

01:08.

Юлия спит глубоким сном. Не стоит мне будить ее. А что я буду делать, если она рассердится, что я не разбудила ее? Надо было взять с собой сумку. Меня начинает обуревать страх. Наверно, было бы лучше, если бы я всё-таки пошла домой и находилась там до условленного времени. Ненавижу это чувство смятения, когда любой мой выбор чреват ошибкой. Не могу спать спокойно. Вдруг дверь распахивается, и я хлопаю глазами: Карола.

– Девочки мои, – шепчет она и уходит. Если вдруг у меня начнется паническая атака, рассчитывать на Каролу я не могу. За ней тянется шлейф парфюма. Слышно, как ей снова приходит сообщение.

01:10. Звуки арфы. Я забыла выключить звук. Быстро провожу пальцем по экрану телефона, и становится тихо.

Я сажусь и тихонько тереблю Юлию за руку.

– Юлия, – шепчу я.

Юлия лежит не двигаясь.

Я встаю на колени и трогаю ее за плечо. Юлия недовольно бурчит и переворачивается.

Вдруг меня пронзает острое чувство, что я непременно должна разбудить ее. Потому что Юлия – единственный человек, который может сказать мне, что я действительно сумасшедшая. Я толкаю Юлию изо всех сил.

И тут она наконец просыпается.

– Что случилось?

– Пора вставать, – говорю я, пока Юлия испуганно хлопает глазами. – Да проснись же!

Я не пытаюсь скрывать панику.

– Юлия, – шиплю я и стягиваю с нее одеяло.

Юлия садится в кровати и смотрит перед собой. Ее волосы всклокочены, она трет глаза.

01:12.

– Скоро ударит. Ты же просила тебя разбудить. Пора просыпаться.

Юлия зевает, но глаза уже открыты.

– Я готова. Теперь я понимаю, что ты ненормальная на всю голову. Нельзя так просыпаться каждую ночь.

И хотя мне не хочется обижаться на Юлию из-за ее слов, они меня всё равно ранят.

– Тогда садись, – говорит она и устраивается на кровати.

Юлия натягивает на нас одеяло. Под ним тепло. Мы сидим, прижавшись друг к другу, и ждем.

– Тебе страшно? – спрашивает Юлия.

В ответ я только киваю. Даже не нужно ничего объяснять. Не сейчас. Юлия похлопывает меня по коленке, как ребенка.

– Знаешь, что такое сейсмодатчики? Они настолько точно замеряют колебания грунта, что риск провала минимален.

– Потом. Не сейчас, – перебиваю я.

Юлия смотрит на меня, и я стискиваю зубы так, что сводит челюсти.

– Тебе действительно страшно.

В ее голосе слышится удивление. Как будто она мне не верит.

– Да.

И тут начинается. Как будто вдалеке раздаются раскаты грома. Окно в комнате Юлии несколько секунд немного дрожит. Я не дышу, пытаясь не поддаваться панике и не рвануть домой, чтобы проверить сумку.

И вдруг всё стихает. У меня не хватает духу посмотреть на Юлию.

– Уф. Ну что, друзья, всего пять секунд – и всё? Не так уж… и страшно.

Юлия не понимает. Объяснять нет смысла.

– По крайней мере, сейчас всё закончилось, – продолжает она.

Я и не говорю, что ждала звука сирен.

– Ну и что? Теперь всё хорошо, – произносит Юлия как можно более спокойно. Но я-то понимаю, что она пытается меня утешить. И подыгрываю ей:

– Да. Всё закончилось.

30

В понедельник я тоже не пошла в школу. Уже в воскресенье я предупредила родителей, что мне нужно отдохнуть еще один день. Мама с папой молча уставились на меня, побледнев. А потом отправились в кухню пошептаться.

– Позвони в школу. Soita kouhluun. Что будем делать? Mitä me tehemä?

Целый день я просидела за компьютером, монтируя отснятые видео. Получился часовой фильм. Кое-где я увидела себя, присмотрелась, не выгляжу ли сумасшедшей. Я снимала себя, когда лежала под одеялом с фонариком на лбу. Фонарик так сильно отсвечивал, что моих глаз почти не видно, только рот – как я что-то говорю и шевелю губами.

Сейчас поздний вечер. Папа пожарил рыбные палочки и сварил макароны. Мы ужинаем молча. Мама сегодня допоздна на работе.

Молли смотрит на меня.

– Ты еще болеешь? – спрашивает она.

– Мамочка сказала, ты собираешься на встречу книжного клуба, – говорит папа.

Он тоже называет ее мамочкой, и ей это не нравится. Обычно она одергивает его, что она ему не мамочка.

– Я уже выздоровела. И скоро снова пойду в школу, – отвечаю я Молли.

Мама решила, что я должна пойти на встречу книжного клуба. Она общалась с Уллой с работы, и та сказала, что в периоды панических атак нельзя откладывать жизнь на потом. Иначе и правда сойдешь с ума. А еще нельзя уходить из дома.

– Я провожу тебя, – продолжает папа.

– Я хочу пойти сама.

– Тогда поторопись. А то опоздаешь.

Макароны проскальзывают в желудок, минуя комок в горле, который и в самом деле стал чуть