жизни, протиснуться к прилавку и, рискуя жизнью, привлечь внимание почтенной лавочницы госпожи – пышнотелой суровой женщины в белоснежном переднике – упоенно пересказывающей подробности прочитанного своей подслеповатой и глуховатой матери. Мать лавочницы посасывала мятные леденцы и задумчиво кивала, покачиваясь в своем маленьком кресле-качалке, приютившемся в углу.

Мне же всегда казалось, что можно найти занятие поинтереснее, чем чтение сплетен и перемывание косточек людям, которым никогда в жизни даже не увидишь. Похоже, я ошибалась. Сейчас бы мне вся эта информация о том, кто с кем дружит, и кто кому кем приходится, очень пригодилась. Конечно, когда Алистер готовил меня к жизни фаворитки, вопрос монарших особ обсуждался, но ни о каком королевском дяде он не упоминал.

- Герцог Кеморгский погиб в море, - сообщил министр, и тень неодобрения проскользнула по его лицу. Возможно, он считает, что смерть в море это совершенно недостойный поступок? Порядочные люди, наверное, умирают в собственной постели, заранее уведомив всех родственников и передав дела в надежные руки. – Примерно шесть с половиной месяцев назад.

Ну, теперь понятно, почему я о дядюшке никогда не слышала о дядюшке нашего почтенного короля. Где-то полгода назад у меня случился прорыв в работе, и я месяц не выходила из дома, питаясь сухофруктами и безвкусными галетами, которых купила целый мешок, потому как распродажа.

- Таким образом, престол наследует дочь герцога Кеморгского, - сухо отчеканил министр, – юная дофина Кора.

Ага, дочь герцога, стало быть, кузина нынешнего короля.

- Отлично! Наверное, это она! Покушается на его величество, чтобы заполучить трон! Есть мотив, есть способ, нет разве что улик.

- Принцессе Коре одиннадцать, - укоризненно заметил министр.

- Дигвальд, в словах Евы есть здравое зерно. Тебе известно, что на прошлогоднем балу в честь осеннего равноденствия, кузина Кора подожгла мои брюки? – пожаловался король.

- Бесспорно, это весомое доказательство ее вины, - серьезно кивнул министр.

Дальнейший разбор родственников монарха ни к чему дельному не привел.

Одиннадцатилетняя Кора править самостоятельно не сможет, поэтому в случае преждевременной смерти короля Аргента палата лордов назначит регента. Велика вероятность, что регентом при юной королеве станет премьер-министр Хейл, у которого одна лишь мысль об этом вызвала гримасу тщательно сдерживаемого раздражения. Супруга герцога Кеморгского почила вот уж десять лет назад, безуспешно пытаясь произвести на свет наследника герцога, поэтому на должность регента при дочери претендовать не могла. А больше у короля близких родственников не было.

- Выходит, что и претендовать на корону толком некому? – немного разочарованно протянула я. А мне всегда казалось, что возле трона вечно толпится целая очередь из наследников.

- Разумеется, желающих более чем достаточно, - оскорблённо ответил премьер-министр. В голосе его отчетливо прозвучало неодобрение, словно одна лишь мысль о том, что престол Эприлии недостаточно хорош, чтобы за него сражались толпы дворян, святотатственна. – Донна Верне, вам следовало бы лучше изучить теорию, прежде чем приступать к работе. Проблема как раз в том, что после смерти его величества на трон начнут претендовать разные дальние и очень дальние родственники короны. Каждый из них станет доказывать, что является лучшим вариантом на роль наставника юной королевы и каждый из них будет готов лгать, красть, шантажировать и членовредительствовать, лишь бы добиться своего. Именно по этой причине смерть короля Аргента недопустима на этом отрезке истории нашего королевства.

- А я-то надеялся, что ты просто меня любишь, - темные брови короля обиженно нахмурились. – А это все только ради страны!

- Глубину чувств, которые я к вам питаю невозможно описать словами, - холодно улыбнулся первый министр и поджал и без того тонкие губы. – Тем более не стоит делать это в присутствии вашей фаворитки.

- Не похоже, чтобы вы сильно переживали, - пристально глядя на короля, заметила я.

- Я переживаю. Жутко! Даже аппетит потерял, - он ярко улыбнулся и забросил в рот виноградинку.

И для чего, интересно, я из кожи вон лезла, приучая себя управляться с фруктами исключительно при помощи ножа, если его величество вообще ничего не стесняется? Впрочем, и так все понятно. Что позволено Вретелию*, то не позволено серийному отравителю.

- Его величество с детства отличался жизнерадостным нравом, - кислым, как капуста в столовой Академии, голосом сообщил министр Хейл. Немигающий взгляд его светлых глаз не выдавал ни одной эмоции, словно все они заперты где-то глубоко-глубоко в душе.

- А ты, по-моему, родился сразу стариком, Дигвальд! Наверное, чтобы зря время не терять, все равно стареть придется. Вот ты и сработал с опережением. Сэкономил время и бюджетные средства.

Его величество повернулся ко мне и с заговорщицким видом зашептал:

- С детства помню, если на горизонте Дигвальд Хейл, значит в запасе у него уйма поучений и несколько стоунов нравоучений. Он тогда еще был помощником министра финансов и обожал чувствовать себя самым умным человеком в комнате.

- Осмелюсь предположить, что у власти должен быть хотя бы один взрослый человек, ваше величество, - ничуть не смутился министр и слегка потянул вниз непозволительно высоко – аж на целых полдюйма – задравшийся безупречно черный жилет. Жилет слегка натянулся на живот, обозначая небольшое брюшко министра, и покорно последовал желаниям хозяина.

Теперь мне понятно, откуда такая легкость в общении между первым министром и королем. Его величество даже ведет себя иначе в присутствии своего первого министра. Расслабляется что ли. Перестает держать оборону и действительно иногда похож на ребенка. Теперь понятно, что они знакомы не один десяток лет и Аргент видел весь путь министра Хейла к вершине карьерной лестницы. Неудивительно, что тот у короля вне подозрений.

Впрочем, я сама недалеко ушла. Не верится мне, что министр Хейл стал бы прокручивать такую аферу. Как-то не вяжется это с ним. Он, определенно, зануда и бюрократ, но короля знает с детства и явно заботится о нем. Я не специалист во всех этих дворцовых интригах и тайных планах, но готова поставить все свое немногочисленное имущество, включая полдюжины платьев разных оттенков серого, на то, что Дигвальд Хейл не тот, кого мы ищем. Может, это чутье, может, просто дурацкая блажь, но мне сложно поверить, чтобы он покушался на короля, к которому относится, если не как к сыну, то, как к непослушному, но любимому племяннику точно.

Значит, нужно искать дальше. Дальше и дальше. Но как?

Истинный преступник, скорее всего, объявится уже после смерти короля. Выплывет из ниоткуда и начнет претендовать на теплое местечко. Не убивать же монарха, чтобы