нельзя быть до конца уверенным. Верующий человек верует, не обладая полными данными о предмете своей веры. Он доверяет авансом. Парадокс здесь не в отсутствии смысла, но в наличии большего смысла, чем тот, который мы способны вместить.

По количеству проданных экземпляров книга «Путешествие пилигрима» английского писателя, баптистского проповедника Джона Буньяна обошла все остальные христианские книги (кроме Библии). Недавно я перечитал ее и был потрясен, насколько представления Буньяна о христианской жизни отличаются от того, чему учат многие нынешние христианские авторы. Каждые несколько страниц пилигрим делает глупейшую ошибку и едва не гибнет. Он сбивается с пути. Единственный его спутник гибнет в Трясине Уныния. Паломник поддается мирским искушениям. Он подумывает о самоубийстве и то и дело собирается махнуть на все рукой. В одну из таких минут Уповающий говорит ему: «Мужайся, брат, я чувствую дно, и оно твердо».

Мужественно веря, пилигрим продолжает путь и в конце концов прибывает к цели, Небесному Граду. Книга «Путешествие пилигрима» была надежным путеводителем для миллионов христиан в течение сотен лет. Сейчас многим по душе тексты, полные задорного оптимизма. Но мне кажется, что мы утратили сегодня нечто очень важное.

Ничто из того, что стоит делать, невозможно сделать за время нашей жизни. Поэтому мы должны спасаться надеждой. Ничто из того, что истинно, прекрасно и благо, невозможно понять в непосредственном историческом контексте. Поэтому мы должны спасаться верой. Ничто из того сколь угодно добродетельного, что мы делаем, невозможно сделать в одиночку. Поэтому мы должны спасаться любовью.

Рейнхольд Нибур,

американсикий теолог

Часть третья. БОГ. Общение с Невидимым Существом

Глава 8. Постижение Бога и познание людей

Непостижимо, что Бог существует. Непостижимо, что Его нет. Непостижимо, что тело соединено с душой, что у нас нет души, что мир сотворен и что он не сотворен.

Блез Паскаль

Однажды я засиделся до двух часов ночи, слушая, как двое моих друзей рассказывают о своих сложных отношениях с Богом. Стэнли объяснял, как многие годы старался поверить в то, что Богу есть до него дело. Джуди прервала его речь тоном человека, терпение которого на пределе: «Ты не представляешь, сколько раз я пыталась завязать отношения с Богом! Но все мои усилия упираются в холодное и неодобрительное молчание».

Поскольку я хорошо знал своих друзей, поневоле закрадывалась мысль, что они проецируют на Бога свои внутренние проблемы. Джуди рано потеряла мать. Стараясь прокормить трех дочерей, отец трудился до седьмого пота и не успевал дать девочкам достаточно тепла. Он был больше похож на школьного учителя или спортивного тренера, который смотрит на успехи дочери и выставляет отметки. Другим препятствием на пути к Богу для Джуди стала фраза, сказанная проповедником об умершем человеке: «Бог забрал его, ибо нуждался в нем более чем мы».

У Стэнли, напротив, была большая (семь человек), живая и теплая семья. Тем не менее он, четвертый ребенок и к тому же близнец, все время ощущал некоторый недостаток внимания. Учителя в школе постоянно сравнивали его со старшими братьями. Отец то и дело путал близнецов, хотя они и не были совсем уж одинаковыми. «Если б я внезапно исчез, меня бы недели две не хватились», — грустно сказал Стэнли.

Вечер, проведенный с друзьями, напомнил мне, что представление о Боге у всех нас отчасти искажено. Конечно, такое искажение неизбежно: нам воображения не хватит, чтобы представить себе Бога. Наш семейный и церковный опыт богопознания смешивается с подсказками из литературы и кино («Алая буква» Натаниела Готорна, «Грешники в руках гневного Бога» Джонатана Эдвардса). Но как познать Бога Истинного?

Если бы Джуди и Стэнли подобным образом и не вполне справедливо высказались об одном из моих друзей, я бы посоветовал им: познакомьтесь с ним поближе, и вы увидите, какой он хороший человек. Но с Богом так не получится. Я попытался объяснить друзьям: «Бога, каким вы Его описываете, не существует». Несмотря на поздний час, мы жарко спорили, но в итоге каждый остался с тем образом Бога, который имел с детства.

***

Познание невидимого Бога, думаем мы, в корне отличается от познания живого человека из плоти и крови. Но так ли это? Если посмотреть, как работает наша психика, становится ясно, что любое познание (Бога, людей, предметов) предполагает неопределенность и требует акта веры.

Процесс познания происходит в мозге, самой изолированной части человеческого тела. Мозг не способен видеть: даже если хирург вскроет черепную коробку, мозговое вещество ничего не увидит. Мозг не способен слышать: он столь укрыт от звукового шока, что его клетки улавливают лишь очень громкие звуки, которые заставляют их вибрировать. В мозге нет болевых рецепторов. Нейрохирург делает анестезию, чтобы пройти через кожные покровы и черепную коробку, но хирургическое вмешательство в ткани мозга не причиняет боли пациенту, который находится в сознании. Температура мозга колеблется в очень узком диапазоне, в пределах нескольких градусов, поэтому ему не бывает холодно или жарко.

Из–за изолированности мозга все, что составляет мое знание о мире, сводится к последовательности электрических сигналов. Они, словно точки–тире азбуки Морзе, поступают от миллионов нервных окончаний. Допустим, вы разговариваете по телефону. Человек на другом конце провода говорит, и микрофон преобразует звуковую энергию в электрическую. Электрические сигналы бегут по проводам, после чего вновь преобразуются в слышимые звуки. Если разговор идет по мобильнику, информация передается по радиоканалу в виде цифрового кода. Но в трубке любого телефона вы слышите голос матери, словно в разговоре лицом к лицу. Сходным образом получает от органов чувств закодированные послания — электрические импульсы — и изолированный от внешнего мира мозг.

Звонят в дверь, и я, реагируя на звонок, бегу в прихожую. Оказывается, принесли посылку: почтальон мне знаком, его зовут Том. Я здороваюсь, расписываюсь и возвращаюсь к рабочему столу. Нам трудно оценить, какое чудо заключено в этой нехитрой, привычной цепочке действий. Сначала звуковые рецепторы в ухе уловили звуковые колебания дверного звонка. Затем они уловили, а клетки мозга распознали уникальный тембр голоса, присущий Тому. В наше время различать индивидуальные голоса и даже отчетливо произнесенные слова способны и компьютеры, но распознавать лица умные машины пока не умеют. Сто тридцать миллионов палочек в глазной сетчатке передали в мой мозг информацию о форме и цвете губ, глаз, бровей, носа, волос и других деталей внешности Тома. Мне не пришлось проделывать никакой сознательной аналитической работы — мозг все сделал без моих усилий.