рассказывать собратьям о своем полете. А это то ещё приключение в этих диких местах.

Тор даже не пошевелился. Только причмокнул губами и захрапел выше на октаву.

— Ага, нужно мне твоё сочувствие, — проворчала Чопля, подлетая ближе. — В общем, я чувствую себя проституткой, подмешавшей клиенту димедрола в водку. Вон клиент, только водки не хватает.

— Будет тебе водка. Как закончим, так обязательно накапаю боевые сто граммов, — хмыкнул я и бросил ещё один камень, контрольный.

На этот раз камень не стал повышать храп на октаву, но и Тор не проснулся. Мы спустились к стоянке. Лошадь пофигистически отнеслась к нашему появлению. Похоже, после поездки под Тором её уже ничем не напугать.

Я подмигнул Чопле:

— Ну что, действуем? Веди лошадь как можно дальше. Я же подожду пробуждения твоего «клиента».

— Эх, пользуешься ты моей добротой, — покачала головой Чопля. — Там зайца не осталось?

— Только ушки, будешь грызть? — хмыкнул я в ответ.

— Ага, только этого не хватало. Вот же жадина, даже ляжки не оставил. Только о себе думает, — замахнулась на лежащую голову Чопля.

Понятно, что её удар не окажет на лежащего никакого влияния, но всё же покачал головой. Чопля посетовала на этот несправедливый мир, подлетела к лошади, отвязала поводья от сучка и потащила за собой. Лошадь со смирением праведника поплелась за моей служанкой.

Я же присел возле костра и расслабился. Даже задремал, сидя возле тепла. Эликсиры оказывают своё влияние, но отходняки после них бывают жесткими, так что надо перетерпеть их до того, как проснется бог грома.

Проснулся я за пару секунд до того, как Тор заворочался и открыл глаза. Он быстро осмотрелся, увидел меня и вскочил на ноги, подхватывая молот:

— Ты кто, смертный?

— Я твоя лошадь, — пожал я плечами. — Ты же хотел с кем-нибудь поговорить? Вот великие боги Сумеречного мира и превратили меня в человека. Ну что, позвездим за жизнь, бродяга?

Гром отпавшей челюсти многократным эхом повторился в горах.

Глава 18

Возле далекой таверны с легким грохотом припарковалась летающая одноместная ступа с комфортабельным рулевым управлением. На землю легко соскочила красивая женщина, в которой читатели Автор Тудей с легкостью узнают преображенную Бабу-Ягу. Она сморщила нос, когда увидела груды валяющихся возле таверны обледенелых булыжников. На вид эта груда походила на результат работы снегоуборщиков после недели ледяного дождя.

Пытливый глаз Бабы-Яги сразу же вычленил разбитые руки и ноги тех скульптур, какие вырезал изо льда неизвестный сумасшедший скульптор. Хотя, после небольших раздумий и понимания, что никому на фиг не нужно было так заморачиваться со скульптурами, она поняла, что это останки ледяных драугров.

Пару сотен похожих на эти обломки существ она видела ранее. И путь этих существ лежал как раз по направлению таверны.

Вряд ли это были любители пива или соленых сухариков. Скорее, эти безмозглые существа двигались за определенной порцией звездюлей, которые охотно отвешивали пировавшие внутри бревенчатого дома существа.

— Кровью рыгали раны! В грохоте и громе драугры — с кем сражались Бальдр и Видар в буре копий, пали! Разлетелись чешуйки лат, и славно добыли себе воители бед среди победы! — пьяно выводил знакомый голос внутри таверны.

Следом раздался женский визг и мужской хохот. И тут же грянул хор мужских голосов:

— Так славьтесь боги Сумеречного мира! Пусть всегда над вами сияет солнце!

— Вот же, ни в склад, ни в лад. Только пафос и похвальбушки… — пробормотала себе под нос Баба-Яга. — Неужели вся троица тут? Но почему же тогда не слышно имени Тора? И рева его не слыхать…

В этот момент дверь таверны с шумом распахнулась и на пороге возник Видар собственной персоной. В одной руке он сжимал пивную кружку, в другой талию грудастой подавальщицы.

— О! Вёльва Баба-Яга! Да никак злые ветры зашвырнули твою пухлую попку в такие дали?

— Что? — нехорошо оскалилась Баба-Яга. — Как ты…

— Чего как я? — рыгнул в ответ Видар. — Как я посмел? Да я сейчас посмею тебя за титьку ухватить, раскрутить и зашвырнуть подальше! Или ты думаешь, что раз в своём мире долго жила, то тебе уважение и почет? Да вот не угадала ты, вёльва! Ты всего лишь тля передо мной и моим братом! Мондавошка, которую я щёлкну ногтем! Знай своё место и склонись перед богом Сумеречного мира!

У Бабы-Яги что-то заклокотало в груди, как будто там вела подрывную деятельность колония сверчков. Она вспыхнула, но… Заметив, что бог мщения и безмолвия смотрел на неё с пьяной усмешкой, сдержалась. Она заставила себя растянуть губы в улыбке и поклонилась так, чтобы как можно лучше было видно её декольте:

— Я прошу прощения за свои неразумные слова. И в самом деле я забылась! Ваша молодость и лихость ввели в затруднительное положение и заставили думать, что вы и в самом деле моложе меня. Я постараюсь искупить свой промах. Позвольте мне сегодня прислуживать вам лично?

— Прислуживать лично? Чтобы советница Одина прислуживала нам? Ик… А что? Могу тебе это и позволить… Слышь, красотка, отдай свой фартук главной вёльве Сумеречного мира! Теперь она будет подносить нам пиво и бараньи ребрышки! — хохотнул Видар.

— А как же я? — надула губки красавица.

— А для тебя у меня есть лучшее применение. Так что без дела не останешься! — Видар хлопнул девушку по заду, отчего та взвизгнула.

Она увернулась от ещё одного удара, стянула передник и швырнула в сторону недовольной Бабы-Яги. Та поймала, поморщилась, глядя на масляные пятна на цветастой ткани — только ли от масла эти пятна?

— Надевай! — скомандовал Видар. — Чего смотришь?

В его голосе было столько пренебрежения и презрения, что Баба-Яга невольно улыбнулась. Ну да, пока рядом нет Всеотца и Кощея, этот молодчик хочет отомстить. Боги так похожи на аристократов в реальном мире. Оскорбляются, мстят, ставят себя превыше остальных.

Вот и сейчас… Видар видел, что Всеотец прислушивается к вёльве и своему советнику больше, чем к тем, кого принято считать сыновьями. То есть низкородные смерды позволяют себе посматривать на истинных богов Сумеречного мира свысока. А кому это понравится? Уж точно не высокомерным богам, которые и за меньшие провинности сжигали деревни да стирали села с лица своего Сумеречного мира.

Ну что же, если Видар так хочет, чтобы Баба-Яга перед ним унизилась, то она сделает это. Сделает, но будет помнить — кто смеется последний.

Армия ледяных другаров на подходе, но об этом знает только Верховная Вёльва. А вот беспечные боги скоро огребут люлей. И всё потому, что одному заносчивому богу вдруг захотелось ткнуть пришелицу из реального мира мордой в коровью лепешку.

— Я почту за честь прислуживать вам, Великие боги Сумеречного мира, — с поклоном ответила Баба-Яга и нацепила на себя передник.

— То-то же, — сплюнул на землю Видар. — Иди в эту забытую всеми богами жральню и спроси у Бальдра — сколько нам ещё нужно пива, чтобы достичь кондиции. А я пока освобожу свой желудок от излишков пенного. Эй, красотка, подвинься в сторону, а то забрызгаю!

Подавальщица с возмущенным возгласом бросилась в таверну, а Видар с хохотом начал облегчаться прямо с крыльца. Бабе-Яге показалось, что он делал это демонстративно, подчеркивая то, что она как женщина для него ничего не значила. Что её роль низводилась до булыжников, в которые превратились ледяные драугры.

Верховная Вёльва не стала дожидаться завершения процесса, а прошла внутрь таверны. Само здание напоминало свинарник — переломанные лавки и столы, черепки кружек и осколки разбитых тарелок усеивали пол. По стенам широкими мазками нанесены художества битв — кровавые потеки и местами даже кукурузины выбитых зубов.

И посреди этой разрухи восседал за единственным уцелевшим столом Бальдр. Перед ним танцевали пять полураздетых подавальщиц с бубнами. Девушки страстно изгибались в танце, они же задавали ритм. Что их объединяло, так это обширные молочные железы, белозубые улыбки и похотливые взгляды. Сам Бальдр сидел с довольным видом и неторопливо цедил из большой кружки. Наготове с кувшином стояла ещё одна подавальщица. Из кухни доносился аромат жареного мяса.

— Господин Бальдр! — воскликнула Верховная Вёльва, когда появилась на пороге. — Я рада, что вы находитесь в добром здравии, а также в хорошем расположении духа.

— О! Баба-Яга! А чего ты в переднике? Никак прислуживать нам собралась? — ощерился желтыми зубами