сосульками, но вот глаза блестели вовсе не устало, а задорно и весело. Этот путник попросил меня о ночлеге, но я… — я тяжело вздохнул и чуть помолчал.

Тор даже поерзал от нетерпения. Он уставился на меня, а после дернул бровью, мол, продолжай.

И я продолжил.

— Я решил, что не надо мне блох с чужака и велел ему проваливать прочь из дома! Гордыня заволокла мои глаза мутной пленкой и я забыл о том, что людей надо выручать в беде. Ведь не всем так повезло, как мне. Есть же и погорельцы на свете, есть и бедные люди… Есть те, кому нужно просто протянуть руку помощи. Ведь от меня бы не убыло, если бы пустил этого старца под навес. Но я в ответ послал его спать в конюшню. Насмехался над ним и говорил, что если ему так хочется спать, то он уснет и на куче навоза…

— Ну да, всё правильно сказал, — кивнул Тор. — Если каждый проходимец будет ломиться в царские палаты, то грош цена таким палатам. А значит, грош цена тому царю… Пусть бы вместо того, чтобы шляться по полям и городам, работал бы и зарабатывал. А то гулять каждый может, а вот пойти и сделать дело…

— Да-да, вот и я этому прохожему в гневе сказал, чтобы он заработал себе крышу над головой, там бы и прятался от дождя, — я скопировал жест Тора.

По науке доказано, что если копировать жесты собеседника, то располагаешь его к себе. А мне осталось немножечко. Всего лишь дожать слушателя и заставить его сопереживать себе. А дальше уже дело техники.

— И что он? Обиделся? — хмыкнул Тор. — В драку полез?

— Нет, он всего лишь стукнул посохом, а я вдруг стал конем, — вздохнул я в ответ. — Прохожий накинул на мою голову уздечку, да и повел на рынок. Там продал за несколько тысяч рублей, а мне сказал, что я верну свой вид только тогда, когда заработаю на дом бедняка.

— И ты заработал?

— Целый год пахал поля, таскал дрова, возил людей. Ни одного дня отдыха, — вздохнул я. — Целый год! А потом, в один из дней с неба шарахнула молния, и очнулся я уже в Сумеречном мире. Тут я тоже работал долго и упорно. И похоже, что сегодня вышел мой срок — заработал я на дом для бедняка… И вот, принял свой прежний вид. Даже стал моложе, чем был.

— Да уж, — покачал головой Тор. — Похоже, что попался ты вовсе не какому-то прохожему, а нашему Всеотцу. Он известный любитель построить из себя бродягу, чтобы узнать — как живет его народ. Занесло его в реальный мир, а там… А там ты попался под горячую руку. Вот и сделал он тебя конем.

— Мда, бывает же, — я нагнулся, сорвал пучок мерзлой травы и сунул в рот, потом начал отплевываться. — Ох ты ж… тьфу-тьфу-тьфу, вот же прицепилась привычка. Чую, что не скоро я теперь от неё отделаюсь.

— Отделаешься, — махнул рукой Тор. — Ты лучше вот что скажи, Серг… Сург… Сугр… Серый Волк! Во, так я тебя и буду называть, а то никак не выговорю твоё дурацкое имя и фамилию. Скажи, как мне теперь найти Огненную птицу?

— Как? Огненную птицу? — я даже подскочил на месте. — А ведь я знаю о такой. Вернее, слышал! Верховный конь как-то рассказывал, что видел подобную птицу в далеком жилище ледяного великана! Говорил, что однажды Всеотец отпустил его порезвиться в Сумеречном мире, так Слейпнир промчался дальше и там, в жилище этого великана… Как же его зовут… Тьяцци! Точно! Его звали Тьяцци! Жеребец Всеотца увидел в его доме Огненную птицу. И думаю, что там мы её и найдем!

— Мы? — недоверчиво уставился на меня Тор. — Ты хочешь мне помочь? Ты, смертный, который только что стал человеком?

— Ну да, я чувствую неловкость оттого, что ты лишился коня. Я хотел бы помочь тебе, Могучий Тор. Дозволь быть твоим спутником и это…

— Чего ещё? — нетерпеливо притопнул Тор.

— Я чувствую, что могу как-то перемещаться в пространстве. И перемещаться быстро. Вот сейчас вот…

Я на ощупь отделил несколько нитей норн и бросил их перед собой. Тут же вспыхнул портал.

— Ты можешь перемещаться? Да ты действительно можешь мне помочь, смертный! — расхохотался Тор. — Идем же и покроем славой наши имена, Серый Волк.

— Идем, могучий Тор! — поддержал я. — И покроем матом всех наших недругов!

Мы дружно шагнули в портал.

Глава 20

В огромном тронном зале взошедшее солнце пускало веселых зайчиков на золотую вязь предметов. Желтые солнечные пальцы проникали даже туда, куда обычно пауки затаскивали своих жертв, чтобы насладиться ужином в гордом одиночестве, пока жалкие двуногие решали свои мелкие делишки.

Двое таких жалких двуногих сейчас неторопливо распивали поданный утренний кофе. Ромуальдыч не смог отказаться от привычки выпивать по утрам большую чашку ароматного напитка. Кощей же, сейчас прозываемый князем Старицким, тоже был не прочь взбодрить древнюю кровь этой бодрящей жидкостью.

Два старика распивали этот напиток немного в стороне от трона, сидя за специально принесенным журнальным столиком. На самом столике расположились шахматные фигуры, и сейчас Ромуальдыч прикидывал — как лучше взять ладью князя Старицкого так, чтобы не потерять потом преимущество.

— Вся наша жизнь похожа на шахматную партию, — проговорил Старицкий, делая глоток горячего напитка. — Кому-то суждено быть слоном, кому-то конем, а кому-то ладьей. Кто-то рождается пешкой и проходит большое испытание, чтобы стать одной из фигур, а может быть даже и ферзем.

— Но ни одна пешка никогда не станет королем, — криво усмехнулся Ромуальдыч. — И это делает шахматы королевской игрой. Она словно намекает: каким бы ты не был умелым игроком — тебе никогда не поставить на поле третью главную фигуру. Всегда только два короля — всегда только битва до конца или же временное перемирие.

Он сделал ход и потянулся за чашкой. Князь Старицкий усмехнулся в ответ. Этот безумный прыжок слоном был отвлечением, чтобы оттянуть силы от препятствования выстраивания основной атаки. И даже охота на ладью была всего лишь прикрытием. Такая вот многослойная ловушка, выстроенная для того, чтобы при одном ошибочном ходе король черных тихо лег на поле.

Князь Старицкий всегда играл за черных. Ему нравился этот цвет.

— Ну да, всегда нужно спасти короля и разыграть партию так, чтобы противник остался в проигрыше. Для этого и создано упражнение для ума в виде этих фигур. Король посылает своих герое в бой для того, чтобы самому получить контроль над полем. А если появится ещё один король, допустим, у черных, то уже им придется бороться между собой за власть над доской. Междоусобица никому ещё не приносила пользы, один только вред.

Князь Старицкий поставил коня с намеком на королевскую вилку. Тоже отвлечение, но оно показывало, что жертва слона не принята и князь разгадал первую ловушку.

— Но ведь двух королей труднее поймать, — склонил голову к плечу Ромуальдыч. — Их разметал по разные стороны и вот тебе свобода выбора. Простор и разгул стратегии.

Он двинул вперед своего ферзя, выводя его из-под возможной вилки, а также блокируя прыжок излишне прыткого коня. И вместе с тем, этот ход был нужен для обозначения атаки на ладью. Второй слой ловушки для атаки.

Старицкий постарался не улыбнуться. Долгая жизнь научила справляться с эмоциями.

— Двух королей труднее поймать, но вместе с тем — труднее защитить. Если будет поставлен мат одному из них, то это автоматически ознаменует победу в партии. Развести двух королей одного цвета по разные стороны означает сопровождение каждого из них. Это свита, охрана, вельможи и прочие слуги. А разделение сил всегда было ослаблением…

Старицкий перепрыгнул конем на свободное место и тем самым атаковал «безумного» слона. Да, освободил место для будущего развития атаки, однако, всё ещё можно было остановить, достаточно лишь выдвинуть вперед тяжелую артиллерию.

— Я не совсем понимаю вашу аналогию, князь, — поднял бровь Ромуальдыч и начал атаку.

Атака началась с невинного хода пешки. На первый взгляд она всего лишь освобождала поле для слона, но это только на первый взгляд…

— Я говорил про Тора и его братьев. Любой из них в какой-нибудь момент может поднять восстание. Кровь Всеотца в них сильнее, чем в вас и остальные боги