– Я дам двойную цену!

– Повторяю: она не продается. Пропажу женщины обязательно заметят. Зачем мне рисковать головой?!

– С вашими-то связями и вашим талантом?! – Губернатор потер большой палец об указательный и добавил: – Неужели у вас не отыщется для комиссии пара-тройка позвякивающих доводов? Чего проще сказать, что заболела в дороге и умерла?

– Вот сами им и объясняйте, а я, уважаемый, не хочу сменить капитанский мундир на робу рудокопа.

– Ну, на ночь-то вы мне ее можете одолжить?

Грегори неприязненно поморщился. Господин Мигель во время беседы слышал только себя и лишь свое мнение считал весомым. Вот и сейчас, не обращая внимания на доводы противоположной стороны, он изо всех сил старался получить желаемое. И ему было совершенно безразлично, какую историю расскажет Грегори комиссии, и сколько потребуется денег, чтобы чиновники смотрели сквозь пальцы.

– Хорошо. Завтра, не позднее шести утра она должна быть на корабле. И упаси вас бог, если вы ее мне покалечите! – многозначительно предупредил губернатора капитан.

И без того суетливые глазки господина Мигеля забегали еще сильнее. То, что ему нравится бить своих любовниц, давно стало в Мерселе поводом для сплетен. Догадаться, на какой прием может рассчитывать бесправная каторжанка, не составляло особого труда.

– Ладно, не будем об этом, – внезапно смягчился Грегори. – Давайте лучше пропустим по кружечке эля. У вас такой замечательный эль, якорь мне в глотку! – произнес он, подражая интонации актера, исполняющего роль пирата в дешевой провинциальной постановке.

* * *

Солнце, столь желанное короткими зимними днями, стало для заключенных испытанием. Изнуренные долгой дорогой люди пошатывались от усталости, кто-то негромко рыдал. В основном это были увязшие в долгах крестьяне, мошенники-торговцы, самовольно покинувшие поле брани воины, бродяги. Среди этой разношерстной толпы особо выделялся один человек. На полголовы возвышаясь над остальными, всем своим видом он излучал спокойствие и уверенность. Заред показалось, что стоящие рядом каторжане жмутся к его могучим плечам, словно ищут защиты. Но чем он мог им помочь? Через каждые три ярда вдоль шеренги выстроились закованные в латы и вооруженные алебардами конвоиры. Один неверный шаг, и острая сталь обрушилась бы на голову дерзнувшего ослушаться. Но девушка прекрасно знала, что даже невооруженный человек может оказаться серьезным противником.

Когда-то очень давно в их городе появились двое пришлых: невысокие, с узкими раскосыми глазами и широкими лицами. Чужаки остановились в гостинице. Хозяин не стал задавать лишних вопросов, утолив любопытство двойной оплатой. А вечером, будто стая волков, примчались в Лайен королевские всадники. Раздувались от бешеного бега ноздри их скакунов, с гнедых боков хлопьями стекала пена. Слово за слово указали жители спокойного города королевским гонцам на гостиницу, где остановились пришлые, да таверну, что стояла поблизости. Заред как раз туда заглянула.

На сковородках поджаривалось нарезанное ломтями мясо, в камине весело горел огонь. Похожие друг на друга как родные братья незнакомцы заканчивали вечернюю трапезу. Внезапно дверь с грохотом распахнулась, в таверну ворвались слуги короля. И началось тут самое удивительное. Вскочили «братья» со своих мест, прижались друг к другу спинами. Наглядно продемонстрировали в той стычке чужаки, что даже пустая рука может противостоять отточенной стали. Так и не смогли схватить безоружных путников королевские гонцы. Запомнила Заред тот случай, хорошо запомнила.

Со стороны губернаторских покоев спустился отряд ополченцев, возглавляемый все тем же дородным кавалером, присутствовавшим при беседе губернатора с капитаном. Остановив своих людей в нескольких шагах от первой шеренги каторжан, он развернул список и стал зачитывать имена. Услышав свое, узники неохотно отзывались. Первым в списке шел верзила по имени Роган, далее прозвучали еще восемь, и, когда Корвин уже казалось, что последняя на сегодняшний день неприятность закончилась, ополченец выкрикнул ее имя. Заред вздрогнула, ощущая, как внутри у нее все замирает, словно в животе образовался огромный кусок льда. И тут чьи-то большие теплые пальцы сжали ее запястье. Девушка испуганно обернулась. Сзади стоял все тот же рослый узник, выделяющийся из толпы. Теперь Заред знала, что его зовут Роган.

– Не бойся, я не дам тебя в обиду, – произнес он уверенно.

– Заред Корвин! – с раздражением повторил представитель власти, буравя взглядом единственную среди каторжан девушку. Дождавшись ответа, он пробормотал «ну слава Флэа», затем приказал названным выйти из строя и, распределив конвоиров, повел новых рабов господина Мигеля вверх по склону – туда, где красовался нарядный фасад губернаторского особняка.

Ланс испытал жгучую досаду. Ему была безразлична судьба других пленников, но уступать девушку губернатору в его планы не входило. Он не знал, сколько ему предстоит пробыть в Таниевой Долине, однако был уверен, что, помимо Заред, других женщин он там не встретит, и, если по воле случая у него появилась такая возможность, нелепо ее упускать.

Ланс задумался, не пора ли рассказать капитану о миссии тюремного врача, тем более что, заручившись поддержкой начальника городской стражи Роббера Бенмусса, обрести свободу не составляло особого труда. Но тогда он окажется под пристальным вниманием капитана. Да и комендант Таниевой Долины может отнестись с недоверием и установить слежку, в чем Ланс испытывал потребность не более, чем медведь в нужнике. К тому же он не был уверен, что Роббер Бенмусса сумеет вернуть на корабль Заред, – едва ли начальник стражи станет диктовать губернатору условия. Прибыть на Кролл каторжанином показалось Лансу не такой уж плохой идеей. По крайней мере в этом случае никто в нем не заподозрит лазутчика.

Определившись, он вновь задумался о Заред. Перебрав с десяток способов ее возвращения, остановился, как ему казалось, на самом вероятном.

Вскоре заключенных начали переводить на корабль. Конвоиры торопились, пинками загоняя людей в зиявший чернотой проем люка. Чем быстрее они распределяли каторжан, тем больше у них оставалось свободного времени – портовая таверна славилась крепким элем и доступными женщинами. Накануне долгого плавания никто не хотел лишать себя этой маленькой радости.

Руководил мероприятием Роббер Бенмусса, то и дело бросая полные удивления взгляды на Ланса. Он, безусловно, узнал его и теперь ждал знака. Пользуясь моментом, Ланс подошел к фальшборту[2], предоставив Бенмусса возможность получить ответ на терзавшие его вопросы. Начальник городской стражи решительным шагом направился к узнику. Со стороны все выглядело так, словно представитель власти желает пресечь своевольный поступок заключенного.

– А ну отойди! – гневно прокричал Бенмусса и, только приблизившись вплотную, удивленно прошептал: – Ты каторжанин, но почему?

– Неудачная врачебная практика, – скривился Ланс, словно отведал прокисшего молока, и тут же поспешно спросил сам: – Девушку, Заред Корвин, как-то можно забрать у губернатора?