О своих изменениях в жизни, в частности, о том, что его призвали в армию, он сообщил американцам очередным «письмом-прикрытием». В конце тайнописного текста обратился с просьбой: «Прошу регулярного денежного содержания и жду приказов».

* * *

Шпион начал служить в войсках, но к настоящей работе по сбору секретных данных для ЦРУ не приступил и приказа от своих заокеанских «доброхотов» не дождался, так как вскоре был арестован сотрудниками органов госбезопасности.

После непродолжительного следствия в 1975 году состоялся суд над шпионом-неудачником. На суде в последнем слове Нилов заявил:

«Я понимаю всю тяжесть содеянного, глубину совершенного преступления. Я раскаиваюсь, что стал на путь измены, на путь предательства интересов моего народа. Мне стыдно перед вами, сидящими здесь. Перед родными, перед друзьями, перед самим собой».

Получилось так, что «Тигр» не запустил своих когтей в государственные и военные секреты, обломал их на пути к ним. А вернее, ему обломали когти оперативники КГБ.

Военный трибунал Московского военного округа, принимая во внимание смягчающие обстоятельства — шпион не успел собрать хотя бы малозначимую информацию секретного характера, — счел необходимым применить к нему минимальную меру наказания.

В беду попадают, как в пропасть, вдруг, но в преступление сходят по ступеням.

А.А. Бестужев-Марлинский

Это был первый «живой» шпион, в разоблачении которого принимал участие Стороженко. Агент ЦРУ оказался в том институте, в котором еще недавно работал офицер…

Помощник военного атташе майор Филатов проснулся рано. Вчера он получил срочное задание найти в книжном магазине красочную литературу по истории страны пребывания. Особого недоумения прихоть начальника не вызвала. Он догадывался, что книги по этнографии предназначались для подарка проверяющему из Центра — одному из руководителей ГРУ, впервые собирающемуся посетить Алжир, где он намеревался провести инспекцию военного аппарата посольства СССР.

На машине не хотелось ехать из-за боязни вновь, как это было уже дважды за последний месяц, попасть в аварийную ситуацию. Только поэтому Филатов и принял окончательное решение пройтись пешком по городу и выполнить задание шефа. Он быстро оделся и вышел из дома.

Несмотря на раннее утро, улицы города были запружены людьми, машинами и велосипедами. Все это гремело, скрипело, сигналило, создавая какую-то необыкновенную мешанину звуков разной тональности. Автомобильные пробки быстро растаскивали полицейские.

Филатов радовался, что отказался от автомашины. Столько бы времени потерял! Его двигала вперед, просто-таки увлекала мысль во что бы то ни стало найти начальнику необходимые книги — еще со времен пылкой курсантской юности любил угождать отцам-командирам. Таким он остался и в майорских погонах. Натуру не обманешь, ее трудно переделать! Как говорится, слабость натуры — это единственный недостаток, который невозможно исправить.

Безуспешно обойдя несколько кварталов с книжными магазинами, он, расстроенный, с тяжелым чувством направился в посольство…

* * *

Неожиданно за спиной скрипнули тормоза автомашины. За рулем сидела миловидная девушка. Она приоткрыла дверцу и пригласила его в машину. Вообще в Алжире принято подвозить пешеходов, поэтому Филатов не придал особого значения этому доброму жесту.

— Вам куда? — на французском языке спросила незнакомка.

— В советское посольство, — с неожиданной откровенностью ответил мужчина.

— О, вы знаете французский. Вы дипломат?

— Да!

В процессе разговора познакомились. Его звали Анатолий, а ее — Нади. Через несколько минут американка знала, что советский дипломат озабочен поиском литературы по местной этнографической тематике.

— Вы ищете довольно редкие книги, — с едва заметным акцентом, теперь уже по-русски промолвила Нади. — Не тратьте себя в поисках таких книг, тем более в этом районе. Надо знать город, чтобы иметь представление, где искать подобную литературу.

От неожиданной участливости симпатичной девушки офицер опешил. Пусть небольшой, но профессиональный опыт подсказывал ему держаться настороже. Соблазнительно красивое, как в рекламных клипах, лицо, пухлые губы, гордо посаженная голова с рыжим хвостом на затылке, большие голубые глаза, легкое платьице, плотно облегающее точеную фигуру с высокой грудью, и длинные, словно растущие от шеи ноги с округлыми коленками и налитыми икрами могли свидетельствовать о совсем не случайном появлении ее возле советского военного разведчика…

Прошло еще некоторое время, и пассажир уже знал, что американка занимается российской филологией, а ее родители, временно проживающие в Алжире, — специалисты по этнографии. В родительской библиотеке должны быть книги по этой тематике. В худшем случае она их сможет достать у коллег или получить ответ на вопрос, где их можно купить.

— Ну, дипломат, давайте встретимся через некоторое время, я попытаюсь вам помочь, — предложила Нади.

— Честно, не откажусь от помощи, — последовал ответ Анатолия.

Договорились встретиться через неделю на этом же месте.

* * *

Филатов дипломатом в прямом смысле не был. Служил в аппарате военного атташе и по технической должности, какую он занимал, дипломатическим иммунитетом не пользовался. Это ущемляло его болезненное самолюбие. Ему казалось, что он достоин большего, поскольку достаточно образован, общителен, деловит, да и внешностью не обижен. Вот уж истинно: самолюбие — это наполненный ветром воздушный шар, из которого вырывается буря, лишь только уколешь его. Это любовный роман, продолжающийся у таких людей всю жизнь.

Восклицание «о, дипломат!», несомненно, польстило ему, и он почувствовал пусть мнимую, минутную, но неотразимую силу своей значимости. Однако его не покидала настороженность, но она размывалась искренностью Нади. Девушка волновала сердце опытного, несмотря на сравнительную молодость, ловеласа. Она уже частично овладела им.

Неделя в ожидании встречи тянулась резиной. Филатов же торопился. И вот он уже за пределами посольства. Благо время свободное и неподотчетное — он ищет подарок. Машина стояла на обусловленном месте. Нади приоткрыла дверцу, и он плюхнулся на переднее сиденье. Договорились съездить домой к девушке. Автомобиль быстро преодолел пробки в центре алжирской столицы, свернул в узкую улочку и вскоре остановился.

— Вот и мой дом, — весело щебетала голубоглазая спутница. Хлопнули дверцы автомашины, и они оказались у подъезда высокого дома. В лифте поднялись на шестой этаж. Филатов успел заметить ярко-зеленую цифру на табло. Нади достала из сумки ключи и стала долго возиться у двери. Наконец замок поддался. У гостя сложилось впечатление, что она или нечасто бывает здесь, или недавно поменяла замок.