Плеснув воды на каменку и поддав пара, я вбежала в парилку и принялась с наслаждением плескаться в глубокой лохани. Казалось, горячая чистая вода и усталость смывает, а не только грязь.

Я так увлеклась банными процедурами, что совершенно не обратила внимания ни на странный треск в каменке, ни на стук из-под потолка. Только отжав и откинув вымытые волосы, увидела огромное волосатое чудовище в углу бани.

Первым побуждением было завизжать и попытаться хоть как-то прикрыться лоханью, но стыд сменился злостью – совсем нечисть обнаглела, до подсматривания докатилась! – и я выпрямилась, уперев руки в боки.

– Приветствую, – спокойно поздоровалась я, с демонстративным интересом разглядывая визитёра. Он выглядел почти как человек – если бы человек мог до такой степени обрасти густыми черными волосами, что кожи не было бы видно. Длинные, до колен, руки заканчивались железными когтями.

Не дождавшись от меня визга, чудовище фыркнуло, шагнуло вперед, разом уменьшившись до длиннобородого старичка с крепкими руками.

– Вот девки пошли, – широко ухмыльнулся дед. – Ни стыда, ни совести, даже прикрыться не пытается!

– А чего это мне стыдно должно быть? – я скопировала его ухмылку. – Так тебе стыдиться надо, что бороду отрастил, а за девками до сих пор подглядываешь!

Старичок довольно расхохотался.

– А положено мне, банник я, за всеми парящимися слежу.

– И чего тебе от меня надо?

Он мигом посерьезнел, поманил к себе, чтобы нагнулась, и жарко зашептал в ухо:

– Берегись княгини нашей, не выпустит она тебя за ворота! Всё силу свою пытается увеличить, а сила у нее дурная, кровью вспоенная! Зверь твой ей нужен, самой-то дикого духа не подманить, ни приручить, а вот чужого украсть да зачаровать ей вполне по силам! Сразу из терема не беги, и в лесу ночью жутко, и княгиня не спит, заметит, погоню пустит, колдовством одолеет. Глаз не смыкай, за небом следи – как сереть начнет, да первый луч солнца облака прорежет, беги прочь – в рассветный час силы княгини на исходе, глубокий сон ее одолевает.

Я удивленно уставилась на банника.

– Почему ты мне это рассказываешь? Разве не она твоя хозяйка?

Он только руками на меня замахал и от злости ногами затопал.

– Выжила она моего хозяина, из нечистых духов кого разогнала, кого подчинила, даже домового не пощадила! Сестер моих и детей под нож пустила, кровью их свое чародейство питать! – Тут банник внезапно разрыдался, а я беспомощно смотрела на его истерику. – Сил отомстить у меня нет, всё, что могу, это пакостить ей по мелочи, чтобы не заподозрила, не сжила со свету. Беги, беги прочь от нее, девка, пусть ей зверь твой не достанется!

Прорыдавшись, банник деловито смахнул слёзы кончиком бороды. Скрипучий его голос вновь сделался уверенным и спокойным, словно и не было истерики.

– Вина не пей, что за ужином подавать будут. Со двора слышал, как девки-чернавки из самого глубокого погреба бутыль с сонной водой доставали, едва не разбили! Я сразу бутыль признал, пузатая, темная, и сон-вода густая плещется, ни с чем не спутаешь! Капли достаточно, чтоб сутки беспробудно спать!

– Что ж, это хороший совет, – медленно ответила я, тщательно подбирая слова. Браслеты я хоть и сняла, но успела и сама запомнить, что благодарить нечисть нельзя. – Да только мне узнать надо, где Финиста найти…

Услышав имя, банник присел в испуге и руками закрылся, будто бы мертвая птица уже к нему в баню ломилась.

– Тише, тише, девка дурная! Кто ж тварей по имени зовет?! Накличешь еще!

– Правда?! Вот и отлично! Пусть сам ко мне летит, чтобы мне по тропам ноги не сбивать, его не искать! Все перья из хвоста выдеру!

– Дурная девка, ох дурная, – банник только головой качал, глядя на меня с жалостью. – Что ж ты с Ясным Соколом не поделила-то?

– Сестру, – лаконично ответила я.

Банник сел на полок, печально вздохнул.

– Вряд ли живой отыщешь. А если живой – то зачарованной, себя потерявшей. Не пытала бы ты зря судьбу.

– Пока есть возможность ее спасти, я не могу не попробовать. Иначе себе не прощу.

– Бедная дурная девка, прямо в пасть к смерти лезешь. На серебряную княгиню не надейся, не знает ничего она, а если знает – не скажет. Лучше беги с рассветом прочь, как я велел, да ищи путь к старшей сестрице, золотой царице. Сила-то у нее своя, не заемная, нет ей резона худые дела творить.

– Значит, буду искать ее, – благодарно кивнула. – Тебе чистой воды оставить, дедушка?

– И веничек, веничек дубовый, – тут же засуетился банник, отбросив грусть-тоску. Я налила ему в бадью чистой воды, положила рядом веник. Уже уходя добавила пара.

Волк по-прежнему сидел в предбаннике носом в стенку, только уши торчком стояли, явно пытаясь наш разговор с банником подслушать. Я неторопливо оделась, сдерживая нервное напряжение и желание тут же выложить волку все, что узнала.

Во дворе нас уже ждала девочка-служанка, она зябко куталась в платок и тревожно посматривала на темнеющее небо.

– Ох, как вовремя ты, госпожа чародейка, намылась-то! После первой звезды за стенами лучше не задерживаться, не безопасно!

Она так стремилась вернуться в дом, к свету и теплу, что и я не стала медлить. Тем более, после парной осенняя прохлада быстро пробрала меня до костей. На кухне, кроме моей провожатой, суетилась высокая статная женщина, не полная, но крепко сбитая и массивная. Длинные седые волосы, заплетенные в косу, были уложены короной вокруг головы. Морщинистые щеки раскраснелись от жара печи, на руках белела налипшая мука.

Приветливо мне улыбнувшись, кухарка пошуровала ухватом в печи и достала чугунок с пшенной кашей. В щербатую кружку мне действительно налили вина, немало меня удивив таким сочетанием. Быстро оглядев полки, я сразу заметила бутыль, которую упоминал банник – ее даже не посчитали нужным спрятать. Ну да, откуда же гостье знать, что по бутылкам-то разлито?

Каша оказалась сытной, но безвкусной, а вино я демонстративно понюхала и отодвинула в сторону.

– Принесите мне колодезной воды, – обратилась я к кухарке. – Вино лучше приберечь для трапезы княгини.

Женщина опустила глаза, вцепилась в передник.

– Госпожа, – голос у нее был глубокий и приятный, таким только сказки рассказывать. – Колодец-то во дворе, а за окном ночь. Княгиня не велит по темноте за дверь выходить.

– Разве во всем тереме не сыщется кружки воды? – я удивленно приподняла брови, наблюдая, как обе служанки начинают нервничать. Конечно, они ни в чем не виноваты, они всего лишь выполняют приказ своей хозяйки. Если банник не соврал, то серебряная княгиня скора на расправу, а попасть ей под горячую руку никто не хочет. Так кого чернавкам бояться больше – пришлой девицы или своей госпожи, которую они всю жизнь знают?