– Не сомневаюсь, – рявкнул он в ответ. – Но ты уж меня побалуй!

Он притормозил возле ее дома и поймал ее за руку, прежде чем она успела выйти из машины.

– Не надо, – только и произнес Грант, но короткая фраза возымела мощное действие. С напускным равнодушием, внутренне замирая от страха, она послушалась и подождала, пока он выйдет из машины, откроет ей дверь.

– Спасибо за все, – поблагодарила она, вставила ключ и отперла замок.

– Не спеши, – сказал он, остановил ботинком закрывающуюся дверь и зашел вслед за ней.

– Я не позволю тебе зайти в пустой дом в одиночку. Мало ли что? Вчера ты здесь не ночевала, и неважно, насколько хорошо ты о себе в состоянии позаботиться.

Он закрыл за собой дверь и включил свет, а потом тщательно осмотрел ее маленький дом, пока она с растущим раздражением стояла у входа. Когда он вернулся, стало ясно, что он не торопится уходить – даже наоборот, он успел снять куртку и теперь держал ее за спиной, повесив на указательный палец. Она процедила сквозь зубы:

– Спокойной ночи.

Он хитро улыбнулся и бросил куртку на стул.

– Спокойной ночи обычно желают в спальне, Шелли.

Она остолбенела. Грант стремительно приблизился к ней, крепко обхватил одной рукой за талию, другой рукой потянул ее за волосы, откинув голову назад, и навис над ней.

– И сопровождают пожелание поцелуем.

– Нет…

Она не успела выбраться, он накрыл ее губы своим ртом. Безжалостно действуя языком, Грант немилосердно мучил ее губы, а потом, не обращая внимания на ее борьбу и протесты, легко поднял Шелли на руки и потащил в спальню.

Там он резко бросил девушку на кровать и упал на нее сверху, придавив своим телом.

– Пусти. – Она заплакала от разочарования и бессилия, беспомощно стуча кулаками по его груди.

– Бесполезно, любимая. – Стальной хваткой руки он сжал ее запястья. Другой рукой расправился с пуговицами на блузке и второй раз за сутки опустил вниз серебристый бюстгальтер, чтобы добраться до грудей.

– Давай, скажи мне, что тебе не нравится. Не хочется. Не нужно.

Он продолжал терзать ее свободной рукой. Прикосновения были удивительно нежными, вступали в прямой контраст с силой, с которой он держал Шелли.

– Нет, прошу, не надо, – застонала она, почувствовав, как охотно откликается ее обычно такое непокорное тело. Ее голова металась по подушке, но битва была проиграна, и Шелли это знала. Ее усилия были энергичны, но неубедительны. Протестующие стоны превратились в умоляющее хныканье, когда он пустил в ход язык. Он ласково шлепал ее по соскам, словно крыльями бабочки.

При первых признаках согласия тиски его рук разжались. Воспользовавшись моментом, она вцепилась в его волосы, но не оттолкнула, а прижала сильнее, словно испугалась, что на этот раз захочет убежать он.

– Шелли, Шелли, – прошептал он, уткнулся ей в живот, задрал юбку и спустил колготки, проклиная женское белье и собственную неуклюжесть. Чтобы не напугать ее жадной страстью, он заставил себя сбавить темп, но его неистовые движения молили ее о продолжении. Пока он ее целовал, его опытные искушающие пальцы убедились, что она готова, податливая и влажная, как он и подозревал.

Он лихорадочно спустил плавки и замер на границе ее женственности, обхватив руками лицо.

– Ты считаешь, я допущу, чтобы какая-то идиотка встала между нами? После десяти лет ожидания и всех наших страданий, ты думаешь, что я позволю кому-нибудь или чему-нибудь вновь похитить наше счастье?

Она покачала головой. Слезы раскаяния и любви увлажнили ее щеки и его ладони.

– Я говорил тебе, что если проведу с тобой одну ночь, то уже никогда не смогу тебя отпустить. Но я уйду, если ты попросишь. Отпущу тебя прямо сейчас. Только попроси!

– Нет, Грант. Не уходи.

– Ужин. Как ты могла так подумать? Я не имел в виду…

– Я тоже. Наговорила ерунды.

– Я был груб. Прости, если я тебя обидел…

– Нет, нет, – простонала она, – люби меня прямо сейчас.

Его тело погрузилось в нее, резко и глубоко, заполняя прореху, что образовалась в ее жизни в его отсутствие. Удовлетворение пришло к ним быстро и одновременно. Когда в Шелли исторглась жизненная сила Гранта, он сказал:

– Ты моя. Больше ничто нас не разлучит, любимая.

Она ему верила.

Она проснулась в его объятьях. По ровному дыханию Гранта на своих волосах она поняла, что он крепко спит. Она выбралась из постели, укрыла его голое тело от утренней прохлады и подкралась к шкафу достать халат.

Кутаясь в халат, она направилась на кухню сварить кофе, чтобы принести его Гранту, когда тот проснется. Замечтавшись о соблазнительных перспективах, ожидающих их после того, как подействует кофеин, она не сразу заметила, что кто-то стучится в дверь. Недоумевая, кто может прийти так рано утром, она отправилась открывать.

Шелли выглянула в маленькое окошко сбоку от двери, и ее сердце бешено заколотилось.

– Дерил, – прошептала она в смятении.

Он постучал снова, на этот раз более властно. Чтобы прекратить настойчивый стук, она открыла дверь.

Они молча посмотрели друг на друга. Шелли удивилась собственному равнодушию. Когда-то, вскоре после развода, ее сердце ныло и начинало бешено скакать при виде Дерила. Она нервничала, смущалась и мямлила в ответ что-то невразумительное. Тогда он имел над ней власть, заставлял ее чувствовать себя ничтожеством. Но не теперь.

С вновь обретенной уверенностью она ждала, пока он заговорит первым.

– Шелли, – начал он, холодно кивнув, – я разбудил тебя?

Он все еще был по-юношески красив.

– Да, – солгала она. И усмехнулась, почувствовав свое превосходство: наверняка он догадывался, что под халатом совсем ничего нет, кроме голой женщины, но все же она оставалась недосягаемой – он не мог возбудить ее тело, не мог никогда. Ей очень хотелось на него накричать, напомнить о его неудачах, унизить и растоптать, как сделал он тем вечером, когда сообщил о разводе.

– Можно войти?

Она пожала плечами и отошла в сторону. Он резко зашел внутрь, и только тогда она заметила, как он зол. Он был в ярости. Дерил редко позволял себе расстраиваться настолько, что это становилось заметно.

Он быстро оглядел гостиную и повернулся к ней.

– Садись, – приказал он, положив руки на бедра – еще один признак смятения.

– Нет, – отрезала она и сложила руки на груди. Она представить не могла, что привело его сюда из Оклахомы в воскресенье в такую рань, но больше не собиралась беспрекословно подчиняться его командам. Ее единственной эмоцией было любопытство. Но она даже не собиралась доставлять Дерилу удовольствие и спрашивать, что ему нужно. Она смотрела на него с отрезвляющей холодностью.